еще есть», – громко сказал он. «Балтийская килька», – гласила наклейка на ребре банки. «Из того же источника, что и «Столичная», – объявил Толик. – Принеси открывашку, тезка Толя».
Отец не удивлялся знакомству сына с этим человеком. Все происходит так, как должно происходить, так считал он. Все известно заранее.
Теперь бутерброды очень ловко делал Толик, прямо руки летали. Он щедро мазал хлеб маслом, укладывал две очищенные кильки, хвостами в противоположные стороны, на них половину вареного вкрутую яйца и передавал все сначала отцу, следующий Нафталию и потом уже варганил себе. «Вот так, друзья, и бог за нас, и есть некоторая надежда, несмотря на пугающие новости», – говорил он и, выдохнув, выпивал, точнее, вливал в себя и аккуратно закусывал с выражением счастья на красивом и широком белом лице не простолюдина. Неспокойная душа его, меняющая форму, очень большая, не вмещалась в грудной клетке и находила выход в словах.
– У вас в обращении написано: «Многоуважаемый Леонид Ильич», так надо, да?! – спросил Гарц.
– Обязательно. Стратегический замысел, пусть спасет и отменит. Конечно, все напрасно, у них свои правила. Вот Исаича отпустили в город Кельн к другу Беллю. Но Толика Корфу не отпустят, они его не замечают и в упор не видят, пусть гниет. Ведут себя как бессмертные, границы спутали, старики. Великая страна, и будет еще более великой, на тысячи лет, кто с коммунистами может сравниться, Джеф Моисеевич? Верно, никто. Потому что империя, будущий президент Штатов так скажет, из актеров, но сильный, умный, дальновидный, еще не так скоро, но надо дожить, и потом, он там наверху не фраер, он все видит, они не знают, глупцы, никто не знает, ха-ха, это я не злорадствую, – Толика заносило в политические прогнозы, в которых он был очень силен. Стоило к нему прислушаться.
Отец Гарц слушал его с интересом, изредка с удивлением кивая прозорливости дорогого гостя.
– Не во всем с вами согласен, дорогой Толя, но ваши мысли важны и значительны, – сказал Джеф Грац и откусил от бутерброда с килькой, прикрыв от удовольствия глаза.
– У меня в Москве есть приятель, стихийный русский гений, его тоже звать Толей, кажется, из купцов, учился на маляра, а вот какой получился художник, – он достал из портфеля лист, заложенный между картонками, и показал свой портрет, написанный несколькими решительными мазками туши. «Да, замечательно», – признал отец Гарц, который хорошо понимал и отличал великую живопись от не великой. «Он ташист, да? Русский ташист, Толя».
Гость Джефа Гарца смотрел на хозяина и его сына с непонятной надеждой на чужой восторг, который был если не топливом его жизни, но явно большой вспомогательной добавкой к существованию. Из тех, что на автозаправках предлагают и заливают в баки машин ушлые рабочие в фирменных комбинезонах с доверительными словами: «Это поможет в мощности, очистит двигатель от накипи и даст такой толчок в движении, что только держись. Берите, потому что потом не будет, разберут все, стоит сущие копейки всего». И все берут-хватают эти добавки