я начала доставать документ из сумки, он сказал, что она ему не требуется. Я чуть было не взорвалась от ощущения потраченного времени, долгого ожидания и такого обращения. Но увидев, как его руки быстро, умело и аккуратно осматривают Ваню, начала успокаиваться. Доктор прощупывал и прислушивался к сигналам организма, словно опытный настройщик музыкального инструмента. Федя молча наблюдал за ситуацией. Он стоял, не двигаясь, в углу кабинета возле двери.
– Кто это? – строго на меня взглянув, спросил доктор.
Но Федя ответил сам за себя:
– Я – друг, – медленно, но твердо сказал он. И потом, как обычно подбирая слова, спросил: – Скажите, а он станет летчиком?
Врач внимательно посмотрел на Федю и закончил осмотр:
– Будете приходить ко мне два раза в неделю. У вашего сына пока ничего серьезного. Но у него начинается переходный возраст, и важно сейчас хорошо поработать с мышцами и скелетом, разобраться с физической нагрузкой. Летчиком станет! – сказал он специально для Феди.
Врач говорил спокойно и уверенно, я почувствовала облегчение. В душе очень радовалась тому, что сумела применить навык мудрого поведения, который выработала за эти годы в своей семье, не вспылила и не дала волю своему порыву.
После осмотра врач дал мне визитку и попросил позвонить ему вечером.
– Я хотел поговорить с вами о друге вашего сына, – сказал он, когда мы созвонились. – У него ЗПР?
– Да. – И я рассказала доктору историю Феди. Было удивительно, что врач обратил внимание на Федю и решил об этом поговорить.
– Сейчас в России еще мало знают об остеопатии и относятся к ней с недоверием, – продолжил разговор доктор. – Я обучался в США у Виолы Фрайман – известного во всем мире остеопата. Периодически отправляю к ней и наших специалистов на обучение. Особое внимание она уделяет лечению детей, в том числе с задержкой психоречевого развития. Вообще, в этой стране другой подход к таким детям. Им помогают социализироваться, чувствовать себя полезными в обществе.
Меня как педагога-логопеда эта тема очень затронула. И из-за Феди, и еще потому, что в школе, где я работала, были коррекционные классы с детьми с ЗПР. Я постоянно искала подходы к тому, как улучшить их обучение и адаптацию к жизни. Но менять какие-то методы в воспитании удавалось с трудом. Пока мы говорили с доктором, в голове у меня созрел план. Я подумала о возможности узнать, как это происходит в Америке, и открыть в нашей школе классы со специальной программой.
– Геннадий, возьмите меня с собой в следующий раз, – попросила я.
И он согласился! Познакомившись в поездке с Геннадием ближе, я поняла, что его неприступность и суровость скрывают за собой очень чуткого и внимательного человека. Он постоянно думал о работе и своих пациентах, с готовностью откликался на просьбы о помощи, максимально делая все, что было в его силах. Во всех его делах ощущалось только одно – стремление помочь