Там у этого типа пол-лица нет, кто-то хорошо постарался, а он на меня все валит. Ну ничего, я им…
Затем он взял себя в руки, и разговор тут же стал менее открытым и более сдержанным.
– Длинная история, мистер. Факт в том, что меня пытаются сделать козлом отпущения. Этого Райана полшколы терпеть не может, он воняет. В прямом смысле слова! А еще он слабак – вырастила мать у себя под юбкой дочь с яйцами… простите за выражение. А теперь это недоразумение ходит по миру и вечно жалуется на жизнь. Фу-у.
– Но почему они думают, что это сделал ты? Ведь тот, кто стрелял, должен был оставить отпечатки на пистолете. Полиция проверила бы, и вуаля.
Мой диктофон на телефоне все записывал. Все! Каждое слово!
– Вроде они не нашли этот пистолет.
– Понятно. Нет улики – нет вины.
Честно сказать, я еле сдерживал себя, чтобы не ударить в лицо этого безмозглого кретина с тыквой вместо головы. Еще хуже, я захотел его убить… Чтобы такая безнаказанная мразь не топтала землю и не позволяла себе выходить за рамки дозволенного. Плевать я хотел на его трудное детство. Человек либо остается человеком, либо становится ублюдком. В этом ублюдке не было ничего человеческого. Даже несмотря на то что ему всего шестнадцать. В двадцать он совершит убийство, и его посадят в тюрьму. В тридцать выйдет, убьет еще больше людей и будет жить в бегах.
– Я не стрелял в этого гуманоида, клянусь вам. Мы всем классом на барбекю выбрались. Меня, по ходу, кто-то из одноклассников подставил. Один из них подсыпал снотворное в виски, усыпил всех, сам сделал глоток и выплюнул. Мы все тогда уснули… Не знаю, кто это сделал, но это был не я. Кто не спал – тот и стрелял в Райана. Вот и все. Не я точно.
Я развел руками:
– Ну, чего только на свете не бывает. История, конечно, неприятная… А что с пистолетом тогда? Откуда он вообще взялся и, самое главное, куда исчез?
– Не знаю. Ни того ни другого. Вообще в глаза его никогда не видел.
Я хмыкнул – со стороны это должно было выглядеть как задумчивость или растерянность, но на деле многозначительное «хм» относилось совсем к другому. Утром мне написал Райан, сообщил, что пистолет был сегодня у Адама с собой. А затем он, видимо, куда-то его спрятал, так как уже на плавании в его вещах Райан ничего не обнаружил. Пацан предположил, что Адам мог отнести его в котельную, куда он постоянно бегает по нескольку раз на день.
Покачав головой, я сказал:
– Ясно. Береги себя, а то этот Бах сказал, что вызвал подкрепление, вернется с полицейскими и будет обыскивать каждый метр школы в поисках пистолета. Видимо, того самого.
Сам я внутренне хохотал, произнося всю эту чушь, а вот Адаму явно было не до смеха, он побелел и уставился в одну точку перед собой. Такое чувство, словно только теперь осознал, что отправляется за решетку.
– Слушайте, мистер Коллинс, мне что-то плохо. Чувствую, не добегу до туалета. Оставьте-ка меня на несколько минут в одиночестве. Живот скрутило не на шутку… Пожалуйста, и никому об этом. Прошу вас!
Его глаза были полны мольбы, он как мотылек, нет – навозная муха, угодившая в паутину голодного паука, начал изо всех сил барахтаться