Цивилизация. Зодчие духа. Созерцатель. Текелински

именно счастью рабского политеса. Слабость вообще доминирует в обществе, и большинство не желает тех тяжких кандалов, кои вешает на себя повелитель. Ибо, взгляните не замасленным взглядом, большинство, при всём его желании иметь успех и богатство, всегда ищет для себя той работы, которая оградит его от необходимости напрягать ежедневно свои внутренние силы и мозги, (непременные условия для успеха и богатства), оградит его от того непредсказуемого жребия, в котором пребывает повелитель, от более тяжкого креста повелителя, у которого не бывает одинаковых дней, и который будучи окружённый, как правило, свитой, всё же ходит по лезвию ножа. Большинство обывателей стремится всегда отдать себя в рабство по выгодной цене. Большинство нашего социума, желает найти тёплое место в этом социуме, и получать тот вид счастья, в котором его удовлетворение заканчивается на возможности после вынужденного труда, получить свою дозу свободы и благополучия, и, хотя бы до утра чувствовать себя на лоне блаженного отдохновения. Но повелитель по своей крови, не ищет работы, но сам создаёт для себя эту работу. И его креативность на этом поле, порой достигает таких вершин, что возникает впечатление, что он вообще не работает, и что праздность его удел. Так выглядит работа повелителя собственной судьбы, с точки зрения внешнего рабского обывателя, знающего и признающего лишь ту работу, которая является принудительной, и которая не способна давать то наслаждение, о котором он подспудно мечтает, но которое не доступно ему, в силу его врождённого менталитета, его слабости и лености, – его инфантилизма. Он так же не признаёт за работу то возвышенное ремесло, которому отдаются всецело творческие натуры, и которым наслаждаются как величайшей ценностью на земле! Такова судьба третьего вида счастья, о котором не ведают ни рабы, ни повелители. Таково счастье возвышенного духа, счастье далёкое как от счастья раба, так и от счастья повелителя. Такая личность не желает ни раболепствовать, ни повелевать. И то и другое для него есть суть низшая форма бытия. Ему одинаково противны как внешние кандалы первого, так и внутренние второго. Такой дух стремится всегда к свободе высшего ранга – свободе вдохновенного.… Такова участь настоящего поэта, музыканта, или философа. Они создают вокруг себя «пустыню» и строят на песке оазисы, которые как рабам, так и повелителям представляются лишь миражами.