крутыми скалами. С обеих сторон дороги встречаются разрозненные груды камней, осыпавшихся с нестабильных участков горных массивов. Тут довольно опасно даже при хорошей погоде. Город не станет оплачивать снегоуборочные машины и посыпание дорог солью ради одной семьи.
Что, полагаю, вполне устраивает моего дядю. Нравится ли такая жизнь Ною? Его вчерашние слова всплывают у меня в памяти. Я бы уехал. Уехал бы в мгновение ока. Ты здесь, хоть и не обязана быть. А я обязан, но не хочу.
Так почему он остался? Джейк не может его заставить. Парень совершеннолетний.
Мы преодолеваем повороты, добираемся до шоссе. Проходит минут двадцать, прежде чем вдали показывается город. Пара шпилей возвышается над кронами деревьев, кирпичные здания мостятся вдоль улиц в тени зеленых кленов, которые, я уверена, к октябрю окрасятся в оранжевый и красный.
Когда замедляемся и останавливаемся на первом знаке «Стоп», Ной поднимает щиток шлема.
– У тебя есть еще? Двоюродные братья или сестры, я имею в виду.
Понятия не имею, почему меня это интересует.
Он лишь качает головой.
– Нет. – Затем спохватывается: – Ну, возможно. Я не знаю.
По отцовской линии – только я, значит, остается его мать. Где она? Несмотря на недолгое знакомство с Джейком, трудно представить его семейным человеком. Они состояли в браке?
На миг становится так легко составить о нем хорошее мнение – мужчина сам растит двух мальчиков, и одновременно понимаешь, как он мог довести женщину до такой степени, чтобы она пустилась наутек.
Так и вертится на языке расспросить Ноя о матери, но если он поведает грустную историю о том, что она умерла или бросила их при рождении… Я не знаю, как реагировать на неподвластные мне события. Мое сочувствие всегда выглядит неискренним.
Он сжимает рукоятки, вены на его предплечьях выступают над кожей. Едва Ной срывается с места, я усиливаю хватку. Мы выезжаем на главную улицу города с магазинчиками вдоль обочин. На стоянке перед универмагом он сдает назад на парковочное место, после чего выключает зажигание.
– Я научу тебя водить, если хочешь, – предлагает Ной, слезает с мотоцикла и снимает шлем. – Если останешься.
Следуя его примеру, я вешаю свой шлем на вторую рукоятку байка, переворачиваю бейсболку козырьком вперед и иду за ним по тротуару.
– Ты едва знаешь меня, к тому же я недружелюбная, – бормочу. – Почему ты хочешь, чтобы я осталась?
– Потому что на пике ничего не меняется. Никогда.
Что это значит?
Я вхожу в магазин, не ответив, потому что не понимаю, о чем он говорит.
– Привет, Шерил! – выкрикивает Ной.
Вручив другой покупательнице пакет, дама за стойкой улыбается ему.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что магазин очень маленький. Ради всего святого, здесь только шесть рядов. Надеюсь, у них есть лапша рамен.
– Хватай все, что тебе нужно, – говорит парень. – Встретимся на кассе.
Свернув вправо, он исчезает в проходе.
Я