его получить, он – тот, на ком огненное клеймо.
Мысль о том, что ключ принадлежит ему, Теодора успокоила. Если это так, добыть его будет проще. Ведь ключ по праву его, потому как-нибудь, при помощи смекалки и, быть может, ответа на загадку, он додумается… Когда окажется на месте.
Теодор вернулся на чердак. Он спешил так, что грохнул дверью, и с нее посыпались пауки. Мигом собрал ножи, которые нашел в подвале сгоревшего дома, и рассовал по карманам. Задумчиво посмотрел в угол, где валялись капканы. Их он стащил из кустов у дома Шнырялы. Девушка расставила ловушки по всему периметру, чтобы всем было ясно, как она относится к непрошеным гостям. Но Тео забрал капканы.
И сейчас он взял самый большой из них и выбрался на улицу. Запахнул плащ и зашагал в лес, чувствуя, что совершает очень опрометчивый поступок. Но долго думать было некогда.
Теодор проходил мимо холма с боярышником, чернеющим в сумеречном призрачном свете, и ощутил в сердце укол печали и какое-то безысходное, тупое чувство. Он представил отца так ясно, будто видел минуту назад, хотя прошло много времени. Огненная шкура, шрамы на лапах и проплешина на боку. Теодор любил идти вслед за отцом по лесу, следя за мельканием оранжевого меха между корней. Когда отец был лисом, они понимали друг друга лучше, чем при человеческой беседе.
Теодор мечтал, что однажды станет перекидышем. Ему казалось, перекидываться в животное – лучше быть не может. Он не знал тогда, что такое подвластно только усопшему, который вернулся с того света. Если такова плата за умение, он не хочет ее платить. Наверное, потому отец и молчал, когда Теодор заговаривал, кем он обратится, когда достигнет совершеннолетия… Ведь Теодору для этого нужно было умереть.
Он так задумался, что машинально шел все медленней и медленней, а потом и вовсе остановился, уставясь в пустоту между ветвей дерева. Наконец Тео сглотнул комок в горле и, закрыв глаза, потряс головой. Открыв их, он понял, что уже не один.
На холме возле обгоревшего боярышника стояла тень. И тень явно глядела на него, хоть у нее и не было глаз. Она спустилась по склону и пошла прямо к Теодору словно ее манила вполне конкретная цель…
Теодор некоторое время оторопело смотрел на приближение силуэта, потом судорожно схватил ртом воздух, сорвался с места и припустил к лесу – туда, куда вели следы. Он высоко поднимал ноги, сапоги путались в прошлогодней траве и колючей поросли терновника. Теодор оглянулся – тень не отставала. Она быстро скользила за ним, вытянув руки, и вдруг замерла на секунду, наклонилась и побежала уже на четвереньках. От этого зрелища волосы на голове Теодора зашевелились от ужаса.
– Черт возьми!
Понимая, что, если он побежит быстрей, его сердце взорвется, Тео все-таки сделал рывок и заскочил в лес. Он вломился в ельник, не обращая внимания на то, что ветви кололи щеки, рвали одежду, и замедлил шаг, только потеряв всякие ориентиры.
Теодор огляделся – никого. Ни теней, ни… следа.
Он заблудился. Теодор подождал несколько минут, пытаясь унять сердцебиение. Прислушался – кровь стучала в голове, но