на нём какая-то бирка потайная пришита. Видимо, отличительный знак был на месте, потому что клиентка успокоилась и затрещала:
– Ой, ну как же быстро вы его нашли!.. Я как услышала от вас про находку, прямо подпрыгнула от радости!.. А что они собирались с ним сделать? И сколько их было, грабителей? – ответов Вера Ивановна не ожидала, да их и вставить было некуда. – И мы не узнаем от вас, кто они такие?
Тут она вдруг заткнулась, потому что спрашивать больше было не о чем.
– Расписку они написали, что возвращают мне добровольно неповреждённую фигуру Васи Синицы, а я взамен сохраню в тайне их имена. Если сдать их полиции, то своё имущество вы получите не скоро – оно станет вещественным доказательством и будет изъято. Мы с вами в этом совершенно не заинтересованы.
Мне страшно хотелось кофе и чего-нибудь поесть, но я нашёл в себе силы восхититься хитростью Изольды. Из размышлений меня вывела настойчивая просьба мамаши оприходовать остаток гонорара – полноценные триста долларов.
Пока дамы обменивались любезностями, голод мой стал нестерпимым. Я был готов съесть всё, что угодно – даже начал обшаривать ящики стола в жалкой надежде обнаружить печенье или яблоко. Новая мебель пахла клеем, лаком и предложить ничего съестного не могла. Наконец клиентка вызвала своего шофёра, вдвоём они бережно вытащили чучело певца из нашего офиса и я бросился обшаривать буфетный шкафчик возле кофе-машины. Полки были абсолютно пусты, кончились даже капсулы.
Пока я размышлял, спасёт ли меня кипяток с чайным пакетиком, вернулась мамаша, провожавшая клиентку.
– Идём обедать в пиццерию, – сообщила радостную весть Изольда. – Сюда заказывать не хочу, сейчас придут рабочие ликвидировать недоделки и собрать мебель, которую подвезли только что.
Мадам так долго прихорашивалась перед зеркалом, что рабочие успели не только прийти, но и начать смешивать что-то дурно пахнущее. Не в силах вынести ядрёный запах то ли клея, то ли краски я выскочил на улицу.
***
После сытного обеда настроение моё улучшилось, и я решил отправиться по своим делам, как только получу аванс в счёт жалования. Но увы! – до этого дошло совсем не так скоро.
Дверь в офис была открыта, рабочих уже и след простыл. Что должно быть покрашено – выкрасили, остальное склеили и собрали. Однако, дверь меня беспокоила: того и гляди опять какого-нибудь васю подкинут.
Внутри мне тоже не всё понравилось: мусора оставили порядочно, да и запах стоял мерзкий. На кофейном столике лежала записка для И.Ф.Ивановой. Поскольку Изольда заехала домой, пообещав приехать позже на такси, записку я на всякий случай прочитал: «у шкафа асталась мелкая лужа. Это клей суперпрочный, его прозьба ни вытирать. Так или так будет зря, а паркета испортит. Завтра сами зделаем».
Так вот что воняет! Я огляделся: возле большого трёхстворчатого шкафа, у самого входа в приёмную блестела грязноватая лужица размером с блюдо для фруктов. При ближайшем рассмотрении она оказалась не только вонючей,