мам, парного молочка попьём, – обнимаю её, улыбаясь.
– И то правда, пойдём… – улыбается в ответ. – Февралька целое ведро ноне выдала…
Где-то под Шимском, в Новгородской области-губернии.
Конец пятидесятых.
Зима.
25 декабря 2016 г.
Без четверти век
Третья подслушка-рассказ
– Алло, Капочка! – кричу в трубку. – Алло!.. Ты меня слышишь?
– Алло-алло, – хрипит в ответ динамик моего домашнего телефона. – Кто это?
– Капочка, здравствуй, это же я, Валя, – радуюсь, услышав знакомый голос подруги, с которой не один год вместе за одной партой проучились в нашей деревенской школе…
Её-то, той школы – два небольших домика на пустыре на краю деревни Верещено между молодёжным клубом (бывшей церковью) да погостом – уж полвека, как и нет вовсе. Первый (поповский) дом, где размещалась начальная школа, ныне зияет пустыми окнами, словно вглядывается в нас, сегодняшних, а второй, побольше, двухэтажный, и вовсе сгинул во времени, говорят, сгорел в конце пятидесятых, почитай стразу, как мы с Капой, отучившись, паспорта у нашего председателя колхоза вытребовали и уехали.
Тогда без председательского благословения из деревни уехать было невозможно: ни на работу, ни на учёбу – никуда не возьмут, не пустят. Но нас, детей войны, так просто не возьмёшь: и беда нам не беда, и председатель не указ.
Он нас – в дверь, а мы – в окно!
Он – в окно, а мы – под окно: стоим и своё гнём, протестуем, ничего и никого не боимся. Правда – на нашей стороне!
Ну и как ему было нас при себе удержать?!
Вот так почитай все наши сельчане, рождённые в суровые сороковые, и укатили – кто куда: на стройки, заводы, фабрики, в техникумы и институты. А школа спустя пару лет после нас совсем осиротела, опустела да и сгорела в итоге без присмотра. А восстанавливать-то её вроде б и не для кого стало.
– …А-а-а, это ты, Валечка, подруженька моя! Ну, здравствуй! Давно, давно тебя не слыхивала, – звонко, на деревенский манер с ударением на «О», звенит в трубку Капитолина. – Вот только утром с Барсиком на прогулке тебя вспоминали, пока рядом с домом твоим прогуливались.
– Как он там, кстати? – интересуюсь. – Домик мой родной, старенький.
– Да куды ж он тут денется-то, – смеётся подруга. – Стоит твой красавец, весь в снегу, дремлет, ни одного следочка вокруг, окромя Барсиковых, нет. Видать, разбойник-то мой у тебя там мышей ловить настропалился. Скучно коту: ни одной подружки в округе, как дачники по осени в город подались, не осталось, одни мы с ним тута. Да и кому ж тут, в нашей-то глухомани, в эту пору быть: не избы, не хаты – одни курятники щитовые понастроили, хоть и красивы, да негодны для житья в мороз. Вот и брожу тут одна с котом по дорожкам, нами же и протоптанным. Ныне, как снег в конце ноября лёг, чего-то и автобус нейдёт, говорят, мол, ездить сюда некому. Даже колеи на дороге не стало…
– Ка-пуш-ка, поздравляю тебя с юбилеем, – перебиваю её неспешный привычный деревенский монолог…
Бывало,