себя тоже не забывают. А не выполнишь план – сразу вылетишь к чертовой матери, да еще и с волчьим билетом. Выставят тебя расхитителем народного добра, а то и посадят, чего доброго. Хочешь не хочешь, а начнешь мутить воду. Нужны материалы для работы – давай взятку! А деньги на неё где взять? Приписки, липовые наряды, мертвые души. Ты сейчас тряхни любое предприятие – и директор лет на десять загремит.
– И ничего изменить нельзя?
– Можно, если экономикой будут заниматься экономисты, а не партийные идеологи.
– Так и где они, эти экономисты? Почему их не привлекают?
– Нельзя. Тогда нужно будет проводить реформы, ломать систему. А как быть с руководящей ролью партии? Конституцию менять? Одним словом, тупик.
Отец замолчал, отвел глаза в сторону и снова откинулся на спинку дивана.
Саня с минуту обалдело смотрел на него и наконец восхищенно выдохнул:
– Ну ты, батя, даешь! Вещаешь, как «Голос Америки»!
– Ничего я не даю, – буркнул отец и добавил: – Ты только всё это не пересказывай никому. За такие разговоры можно и загреметь.
– Да я что, не понимаю… – начал Саня, но отец жестко оборвал его.
– Не понимаешь! Потому что тебя еще не ломали через колено.
– А тебя что, ломали? – осторожно уточнил сын.
– Гнули, – криво ухмыльнулся Матвеев-старший. – Если бы не свалил вовремя, то сломали бы. Дураком был, свое доказывал до кровавых соплей, когда начальником мехмастерских работал.
– А что не устраивало?
– Да всё! Что ни день, то какой-нибудь халявный заказ. То ворота на гараж сварить, то забор, то навес. «Дай, дай!» Откуда? Ни материалов, ни фондов. А работяги всё это видят и себе тянут. Несли всё, что под руку попадало.
– Так отказался бы эти заказы выполнять.
– Отказался! Сразу комиссия из «Народного контроля». Столько накопали – еле ноги унес…
– А другие как работают?
– Так и работают. Один принцип: не спорь и делай что прикажут. Давай заканчивать, тебе сегодня еще к репетитору.
Михаил Иванович отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Саня замер, слегка вытаращив глаза. Ему казалось, что отец напрочь отстранился от проблем семьи и полностью погрузился в собственный мир. То, что отец был в курсе его дел и помнил расписание занятий, приятно удивило Саню. Это неожиданное открытие отодвинуло прежние обиды, и всё больше в нем крепло ощущение, что все последние годы в доме жил чужой человек, а вот сейчас вернулся его настоящий, родной отец. Хотелось как-то выразить это возникшее нежно-щемящее чувство, но Саня стушевался, просто кивнул, повернулся в сторону выхода и неожиданно спросил, не поворачивая головы:
– Ты реально пить бросишь?
– Это не трудно, – скривился отец. – Смысл обрести сложнее.
– Смысл? – непонимающе уточнил сын, медленно разворачиваясь к нему.
– Да, Саня, долбанный смысл. Тупо всё как-то. Как пошло дело к полтиннику, так и заклинило. Скучно, тоскливо. Ты вырос, у тебя своя жизнь, уедешь через месяц-другой…