на зиму. Иван Захарович с неудовольствием (не дали выспаться) подумал о ранней деятельности соседей.
Дело в том, что рядом с его многоэтажкой стоял особняк, который вовремя не успели снести местные власти, и он так и остался оплотом частной собственности, окружённый со всех сторон новостройками. Снести частную собственность районной администрации оказалось ни в жилу – не было денег, а главное, желания.
Когда-то у особняка был рачительный хозяин: почерневшие от времени подсобные строения до сих пор вызывали уважение. Небольшой огородик, обнесённый дощатым забором, исправно кормил жильцов этого дома, но потом, после смерти старых хозяев, зарос канадской лебедой и чернобылом.
В родительском доме остались жить по праву наследства два брата. Пьянь несусветная! Метелкин каждый вечер из окна наблюдал, как они с матерной бранью и угрозами, непонятно в чей адрес, на полусогнутых добирались до дому.
Пить-то пей, но надо и закусывать! А закусывать зачастую им было нечем. Прошли времена, когда только за один выход на работу платили хоть небольшие, но деньги.
Как-то незаметно братья остались не у дел, а «кушать хотца» каждый день. Вот они и решили по лебеде и чертогону высадить картошку.
Мешок весной положили в землю, а осенью полмешка взяли. Дёргать за космы канадскую «красавицу» – дело хлопотное. Братанам это было не под силу, вот и уродилась картоха-кроха.
Братаны всю вину свалили на дерево. Это она, мол, ветвистая зараза, свет огороду застит. Хотя тень от дерева и в зимний день, как не тянется, а до огорода не достаёт.
Срубить дерево сразу под корень братаны не смогли и окольцевали своего зелёного врага двумя надрезами. Осенью было ещё ничего, а по весне надрезы стали сочиться, поливая траву у комля пахучей влагой.
От тополя потянуло сыростью – верным признаком скорой кончины. Полчища муравьёв чёрной шубой покрыли низ дерева до самых этих надрезов. Наглотавшись, теряя рассудок, муравьи вместе с соком стекали на землю. Слегка обсохнув и протрезвев, они трусцой добирались до источника, чтобы снова впасть в наркотическое забытьё и сползти вниз. И так до бесконечности.
К муравьям дерево было равнодушно – сок всё равно без пользы обливал ствол, испаряясь на воздухе и превращаясь в желто-белую студенистую массу, липкую на ощупь, в которой, насосавшись, увязали отяжелевшие орды.
Тополь их не замечал и по-прежнему шумел на ветру распускающимися листочками.
Первое предвестие умирания появилось, когда на ветвях, будто из ничего, вдруг материализовались белые безглазые существа, похожие на бабочек, которых Метелкин, сколько жил на свете, никогда не видел. Явившись из запредельного мира, они стали готовить душу дерева к уходу.
Безгрешная жизнь деревьев, разумеется, не противна Богу, и в райских кущах для любого из них всегда найдётся место, в отличие от нас грешных.
Бабочки, эти молчаливые и верные посланники Смерти, исполняли какой-то ритуальный танец вокруг кроны – вместилища души дерева.
Бабочек