гадостей не пьют, на них опыт не поставишь, остается только один дед Шибряй, тот все сможет. И, уверовав в правоту своего дела, закадычные друзья смело пошагали по широким сельским улицам к дегустатору.
Но у палисадника Шибряева дома путь им перегородил Колька Манида – здоровенный малый лет девятнадцати, работавший после школы, перед Армией, на радиоузле монтером.
Манида водил дружбу с сыном Шибряя и прослыл на селе безотказным утешителем женских судеб. Бабы поговаривали, что Колька в этом деле был большой мастер.
Видать, Манида уже приложился у Шибряя и стоял теперь навеселе, широко улыбаясь.
– А-а, привет активистам-онанистам! – Манида растопырил руки, чтобы перехватить недорослей. – Кто дрочет, тот баб не хочет! А ну-ка, ну-ка, покажите ручки! – гоготал он. – От Дуньки Кулаковой на ладонях шерсть должна расти.
Мишка Спицын с готовностью выбросил руки ладонями вверх: на, мол, смотри – никакой шерсти на ладонях не растет.
Иван показал только левую ладонь – правая рука его бережно придерживала за пазухой стеклянную колбу с неизвестной пока жидкостью.
Манида, заинтересованно запустил Ивану подмышку свою лапищу и, выхватив колбу, извлек ее на свет.
– Вот те раз! – воскликнул он. – К химичке направились с реактивом-то? Ну-ну, привет ей от меня! Скажите, что зайду скоро. Она у меня в очереди на послезавтра, – Манида вытащил из колбы бумажную пробку и уткнулся в горлышко здоровенным носом. – Э! Да тут разобраться надо! Никак – С2H5OH? Учил, учил химию! Я у этой Нинки Иванны все больше на повторных уроках ума набирался. Любила она меня без обеда оставлять, а во вторую смену – без ужина. Ох, и вопросики мне тогда подкидывала! – от приятных воспоминаний он сладко зажмурился. – Я эту реторту ей сам занесу. Не беспокойтесь. Все будет – хок-кей!
Покачав в тяжелом кулаке колбу, Манида опрокинул ее, сделал несколько глотков, отнял от губ и, скривившись, шумно выдохнул из себя воздух.
Ребята опасливо глядели на него: что будет?
– Н-да! По-моему боярышником отдает. За чистоту реакции не ручаюсь, – он, разомлев, попридержал школяров за плечи. – Очковые ребята! Молотки! А что трением молофью добываете – это ничего. Я и сам иногда для разнообразия этим способом пользуюсь. И – ничего, ништяк! – Колька выставил перед ними торчком две большие и загребущие ладони. Колба уже болталась в его широком кармане. – Во! Ни одной шерстинки нет! А за посудой потом зайдете.
Легонько столкнув пацанов лбами, он повернулся и крупным неровным шагом направился к своему дому.
Сомнений не было. Ребята понимающе переглянулись и не сговариваясь двинулись обратно к подвалу.
Время было августовское. Грустно шуршал пожухлый чертополох по краям пустынных огородов. Летние каникулы заканчивались, скоро идти в школу, и подростки решили элегическую эту пору отметить, как водится, хорошей выпивкой, благо продукт проверен – яда не обнаружено.
Весь их энтузиазм и творческий пыл остудила няня – домработница в семействе