двумя бойцами правительственных войск, пришедшими снести его забор. Отец принялся защищать свои рубежи на кулаках, так что договориться с ним красноармейцам не было никакой возможности. Под конец они не нашли другого средства, как засадить ему пулю между глаз, чтобы наконец передохнуть.
– Что, нельзя было помереть не такой дурацкой смертью? – обратилась мать к телеграмме из дипмиссии. Прежде она и не рассчитывала, что супруг когда-нибудь вернется домой, но в последнее время все-таки стала на это надеяться: ее беспокоили легкие и уже не позволяли колоть дрова с прежней прытью. Мать издала хриплый вздох, и на этом горе было исчерпано. Аллану она сообщила: все есть, как есть, раз и навсегда, а дальше, без сомнения, будет так, как будет.
А потом ласково взъерошила сыну волосы и снова отправилась колоть дрова.
Аллан не очень понял, что она имела в виду. Ясно было только, что отец умер, мать кашляет кровью, а война кончилась. Сам он в свои тринадцать уже стал докой по части того, как устроить взрыв, смешав нитроглицерин, нитрат целлюлозы, нитрат аммония, нитрат натрия, древесную муку и еще кой-чего по мелочи. Может, когда и пригодится, подумал Аллан и пошел помочь матери с дровами.
Два года спустя мать откашляла свое и отправилась на то гипотетическое небо, где уже обретался отец. На пороге избы вместо нее появился недовольный оптовик, полагающий, что мать могла бы заплатить восемь крон и сорок эре в счет последних кредитов, прежде чем взять и умереть без предупреждения. В планы Аллана, однако, не входило откармливать Густавсона сверх необходимого.
– Почему бы господину оптовику не потолковать об этом с моей матерью напрямик? Могу одолжить лопату.
Оптовик был хоть и оптовик, но сложения довольно мелкорозничного, в отличие от пятнадцатилетнего Аллана. Этот мальчик становится мужчиной, и если он даже вполовину такой тронутый, как папаша, то ждать от него можно чего угодно, рассудил оптовик Густавсон, и ему тут же понадобилось срочно вернуться к себе в контору и пересчитать деньги. С тех пор тема долга больше не всплывала.
Каким образом матери удалось скопить несколько сот крон капитала, Аллан себе даже представить не мог. Но деньги эти имелись, и их хватило не только на похороны, но и на создание фирмы «Динамит-Карлсон». Когда не стало матери, Аллану хоть и было всего пятнадцать, но в акционерном обществе «Нитроглицерин» он успел усвоить все, что нужно.
К тому же парень активно экспериментировал в гравийном карьере позади избы. Настолько активно, что у коровы ближайшего соседа, за два километра от карьера, даже случился выкидыш. Но Аллан об этом никогда не узнал, потому что этот сосед, как и оптовик Густавсон, опасался сынка полоумного Карлсона, может, такого же полоумного, кто его знает.
Интерес к происходящему в Швеции и в мире Аллан сохранил со времен службы рассыльным. Не реже чем раз в неделю он ездил на велосипеде во Фленскую библиотеку пополнять свои знания. Там ему иной раз попадались склонные