беру сверток, лежащий на постели, и срываю плотную бумагу. Оттуда выскальзывает платье и падает на одеяло. Я медленно отступаю на шаг, и мое тело холодеет. Меня охватывает знакомое желание выскочить из окна. На мгновение я закрываю глаза, пытаясь силой воли заставить платье исчезнуть.
Не потому, что оно уродливо. Оно удивительно красиво, сплошь шелк и драгоценности. Но оно заставляет меня осознать ужасную правду. До сих пор я могла игнорировать слова Мэйвена, его план и то, что он намеревался сделать. Теперь это платье – шедевр швейного мастерства – издевательски смеется мне в лицо. Оно сшито из красной ткани. «Как рассвет», – шепчет внутренний голос. Нет. Это не цвет Алой гвардии. Наш цвет – огненный, яркий, грозный, почти пугающий. Его должны видеть и узнавать. Это платье – другое. Более глубокого оттенка, пунцовое, багряное, украшенное маленькими драгоценными камнями и замысловатой вышивкой. Оно переливается темным блеском, и свет лампы отражается в нем, как в луже красного масла.
Или красной крови.
Меня – и мою сущность – и в этом платье будет невозможно забыть.
Я горько смеюсь. Это и правда почти смешно. Будучи невестой Мэйвена, я пряталась и притворялась Серебряной. По крайней мере, теперь меня не будут красить, чтобы выдать за Серебряную. Крохотный плюс – учитывая всё остальное.
Значит, я предстану перед королевским судом и перед всем миром в цвете собственной крови. Чтобы люди это видели. Интересно, поймет ли Норта, что я – просто наживка, скрывающая острый стальной крючок.
Мэйвен возвращается лишь на следующее утро. Войдя, он хмуро смотрит на платье, которое валяется в углу. Я не в состоянии его видеть. И Мэйвена тоже, поэтому я продолжаю заниматься – делаю коротенькие медленные приседания. Я двигаюсь, как неуклюжий ребенок, – руки тяжелее обычного, – но заставляю себя упражняться. Мэйвен подходит на несколько шагов, и я сжимаю кулак, приказывая себе метнуть в его сторону искру. Но ничего не происходит, как не происходило в последние десять раз, когда я пыталась использовать свое электричество.
– Приятно знать, что баланс правильный, – задумчиво произносит Мэйвен, усаживаясь за стол.
Сегодня вид у него лощеный, на груди ярко блестят ордена. Он, очевидно, побывал за стенами дворца. В волосах у Мэйвена снег, и он стаскивает зубами кожаные перчатки.
– Да, браслеты просто очаровательны, – огрызаюсь я, помахав отяжелевшей рукой.
Браслеты довольно просторны – они вращаются на запястье – и в то же время сидят достаточно плотно, чтобы их нельзя было снять, даже вывихнув большой палец. Я примеривалась к ним, пока не сообразила, что это бесполезно.
– Я передам Эванжелине твои слова.
– Ну разумеется, это она их сделала, – с насмешкой отвечаю я.
Ей, наверное, так приятно знать, что она в буквальном смысле создатель моей клетки.
– Впрочем, удивительно, что у нее есть на это время. Наверное, она каждую свободную минуту создает для себя новые короны и тиары. И платья. Готова поспорить, ты ранишься