сферы коммерческого секса.
Те, кто находился в здании вокзала, еще отдаленно походили на людей. А те, кто вынужденно томился снаружи, более напоминали весьма почитаемое в этих краях блюдо – люля-кебаб.
На перроне все полыхало южным пылом и жаром: от жары воздух над рельсами струился, как ртуть, при пробном плевке на стенку вагона слюна шипела, как яичница на сковородке.
Сегодня в городе стояло пекло, которое, к несчастью, не совпадало с графиком движения поезда. По четным числам, когда поезд не ходил, ставропольчане мокли под дождем и дрожали от ветра, а вот по нечетным поезд ходил, но маета от жары и вчерашних испарений была неимоверной. В эти дни наш северо-кавказский город легко было спутать со столицей Республики Вьетнам – Ханоем. Совпадало все до мелочей: температура – тридцать девять по Цельсию. Влажность – сто процентов. Обувь – один к одному. Одежда или ее отсутствие – даже более.
Несмотря на то, что часы на фасаде вокзала показывали почти семь вечера, солнце никак не умерило дневной ярости. От остановки троллейбуса номер два на привокзальной площади до вагона номер девять на первой платформе примерно двести метров. Двести метров среди слепящего зноя и горячих испарений – как в Долине гейзеров на Камчатке.
Пассажир Виктория тащила свои три места багажа все эти двести метров, как солдат снаряды на передовую. Большая сумка оттягивала правое плечо и резалась ремнем, сумка размером поменьше нещадно колотила по левому боку и путалась в одежде. Главная ноша, сумочка с документами, деньгами и косметикой, удерживалась у тела лишь на одном усилии воли, но, тем не менее, не выпадала из поля зрения.
Проводница вагона номер девять тщетно пыталась найти укрытие от солнца в тени вагонной ступеньки. Опознавательным знаком ее сотрудничества с РЖД являлся свернутый в трубочку желтый флажок, втиснутый деревянным древком между складками живота и подвернутый поясом фирменной юбки. На попытку Виктории покопаться в сумочке в поисках паспорта и билета проводница сделала вялый отрицательный жест, который объяснил пассажирке многое: нет сил выползти из-под вагона на перрон, и какой идиот добровольно отважится ехать поездом, если только за это «удовольствие» уже не уплачены реальные немалые деньги?
Виктория попыталась втащить сумку номер один на подножку, но, охнув, отпрянула от вагона. Из отворенной двери тянуло жаром преисподней.
После второй попытки ей удалось втиснуть разбухшую от ужаса сумку в тамбур, а за ней втащить сумку номер два, себя и сумочку с деньгами, документами и косметикой. Виктории полагалось нижнее место в пятом купе, до которого еще нужно было добраться по узкому коридору, напоминающему газоход доменной печи. Челночным способом попеременно Виктория доволокла до своего купе обе сумки, сумочку и себя.
Попытка открыть окно в купе не дала положительного результата. С зимы в целях экономии тепла окна были завинчены наглухо. Головки огромных шурупов, косо ввернутых