мелькали чьи-то ноги, руки, плечи, сжатые кулаки, вытаращенные глаза и раскрытые рты. Рев и грохот, перемежаемые матерными словами, прокатывались над ней океанским прибоем, часто лишая надежды.
Вдруг на глаза ей попался полураздавленный тазик, почти до краев наполненный дензнаками большого достоинства. Часть денег уже рассыпалась вокруг, а некоторые купюры даже оказались втоптанными в окрошечную грязь. Татьяна Николаевна не смогла допустить такого бессовестного отношения к честно заработанным трудовым деньгам и машинально стала собирать бумажки и водружать их туда, куда следовало – в тазик. Для этого ей пришлось освободить одну руку, чем коварно воспользовались те, кто наверху, и двинули остатки стола, как бульдозерную лопату, в нужную им сторону. Татьяна Николаевна отчаянно вцепилась в стол, намертво заякорившись над тазиком. Те, которые наверху, не поняли ее намерений, но упорствовать не стали, а просто перекатились через обломки стола и погнали противника прочь со двора, во чисто поле.
Тут на Татьяну Николаевну нахлынули другие мысли. Она стала торопливо выбирать деньги уже из тазика и упаковывать их за пазуху, имея в виду, что авось нарядный поясок платья не лопнет. Совершив задуманное, она воровато выползла из-под обломков стола и удалилась на четвереньках по рокадной тропе, в предвечерний сумрак дербеневского огорода.
Полный состав пожарного караула участия в битве не принимал. Огнеборцы, как им и предписано, бездарно проспали все сражение в лопухах под забором.
Запершись в своем доме, Татьяна Николаевна пересчитала добычу. На фоне неожиданной прибыли ей не жалко было порванного на лоскутья праздничного платья, и не раздражала почва из придомового участка Дербенева, засохшая в волосах и под ногтями. Аккуратно расправив купюры, Татьяна Николаевна призадумалась, подыскивая место для тайника. То, что денег рано или поздно хватятся, она не сомневалась. Поэтому следовало деньги припрятать и основательно подумать над алиби.
Не успела Татьяна Николаевна додуматься до чего-либо путного, как в дверь постучали. Погасить свет она впопыхах забыла, поэтому таиться было себе дороже. Она задвинула ногой кучу денег под кровать и поспешила к дверям. На крылечке, слабо поохивая, стояла баба Кира со своей ныне почти пустой и плоской хозяйственной сумкой. Оказывается, от ее зоркого ока не укрылось перемещение Татьяны Николаевны по театру военных действий. А уж смысл неожиданной замены прямохождения на четвереньки многоопытной бабой Кирой был мгновенно разгадан.
Тихо, без скандала ушла баба Кира от Татьяны Николаевны с округлившейся хозяйственной сумкой, повязанная общей тайной и давшая обет вечного молчания.
Примерно через час явился с официальным дружественным визитом кум Николай. Вертикально стоять он не мог, а чудом держался под некоторым углом к горизонту, как пизанская башня. Однако в сообразительности и ему отказать было трудно. Как ни отнекивалась Татьяна Николаевна,