крайнего озлобления. В этих аулах, как я тоже предполагал, будут раскупать галоши влет, за любые деньги и в немыслимом количестве.
В первом ауле, на перекошенном амбаре, который у них значился магазином, нас приветствовал большой ржавый замок. Открывать тут же, у замка оголтелую уличную торговлю я не решился. Поэтому мы без паузы взяли курс на второй аул. По пути я с удовольствием отмечал, что камаз постоянно буксует в непролазной грязи, по которой передвижение на двух ногах без галош практически невозможно. Редкие встречные аульчане перемещались по горизонтали сплошь обутые в резиновые сапоги, что способствовало нашему общему с Лешей оптимизму.
Магазин во втором ауле был маленьким и грязным. Да как же ему быть чистым, когда каждый входящий затаскивал с собой пару-другую килограммов родной землицы пополам с коровьим навозом?
Я с тревогой посматривал вокруг, старясь разглядеть подсобное помещение, куда мы сейчас будем сгружать большое количество ящиков с галошами. И совершенно случайно наткнулся взглядом на несколько пар блестящих остроносых галош, которые стояли на крайней нижней полке. Из-за занавески вышел продавец (или хозяин магазина) и сходу отверг предложение принять наш товар, ссылаясь на то, что еще два дня назад ему завезли этой дряни на два года вперед убыточной торговли.
Я ничего не мог понять. Согласно информации мохнатого Ахмата, остроносых азиатских галош именно два года здесь никто не должен был в глаза видеть!
В третьем и четвертом аулах картина повторилась. Обеспеченность местного населения азиатскими галошами приближалась к ста десяти процентам. Мы с Лешей поняли, что ловить здесь нечего и надо срочно думать об изменении маршрута. Время пока позволяло, поэтому мы развернулись и направились в Ставропольский край, имея в виду осчастливить ничего не подозревающих станичников внедорожной обувкой.
Через сто верст, на берегу Большого Ставропольского канала, пришлось распроститься и с этой мечтой: лишь в одном захудалом хуторе вялая тётка, представившись завмагом, согласилась взять пару ящиков «на реализацию». То есть денег не дала, посоветовав приехать эдак через месячишко. Хорошо, что хоть взяла ящик под расписку. Лучше бы я купил фиолетовую «Ниву»!
В город я вернулся в мрачной тоске. Леша не потерял надежду получить с меня оплату за извоз, но наотрез отказался хранить галоши в кузове, упирая на то, что завтра ему нужно будет перевозить доски на дачу какому-то богатому хмырю.
Я поскакал по друзьям, у которых были сараи, баньки или что-то в этом роде, желая пристроить неликвидный товар на неопределенное время. Хотя бы для того, чтобы сесть и подумать, что мне с ним делать дальше? Я уже сообразил, что здорово выручил невинномысского свояка Ахмата, сплавившего мне нереализуемое барахло. Понял также, что в ближайшее время Ахмата мне не найти, чтобы свершить суд скорый и правый. Дамокловыми мечами повисли надо мной невыплаченная ребятам зарплата и перспектива голода в собственной семье.
Ящики, слава Всевышнему, удалось определить