резиновые сапоги, видно, девушка решила не мучиться и пойти до центральной улицы в них.
Пришлось засунуть гордость в одно место. Костёр поздоровался и кивнул, против воли окидывая взглядом ладную фигурку. Глаза на секунду прилипли к ногам, девушка принялась натягивать первый дутик, и юбка задралась, демонстрируя шикарные бёдра и круглые коленки. Забыл сразу о пустыре и генераторах. Эх… встретился с обиженным взглядом Машкиной подружки и виновато пожал плечами: извини, Светусик, разлюбил.
Светлана скорчила недовольную рожицу: все вы кобели.
Дмитрий неопределённо взмахнул рукой, перед глазами снова встал пустырь, возвращаясь к действительности, резко отвернулся и с мокрым плюхом шагнул в самую жижу. Чувствуя на себе насмешливые взгляды и снова краснея, не стал отряхиваться, а рванул, как спринтер, вдоль улицы, покрывая многострадальные джинсы блестящими семечками брызг. Правда, в конце дома не удержался и обернулся, встречаясь с заинтересованным и совсем не насмешливым взглядом Мари. Где-то в области сердца приятно защемило, и пониже живота тоже.
Заводская раздевалка.
Протухшая кислятина человеческого пота и тяжёлый дух давно нестиранных носков и портянок. Воняет сильно, и, если заострять внимание, начинает мутить. Лучше не думать, а ещё лучше не задерживаться в грязной маленькой комнате, почти полностью заставленной синими металлическими ящиками.
Диман не задерживался.
Переодевался быстрее. Менял модную майку и джинсы на измазанную маслом и гудроном спецовку, а стёртые кроссовки на громоздкие, с алюминиевой проволокой вместо шнурков, колодки разбитых берцев. И в темпе уматывал в цех.
Пять дней в неделю.
Вот и сейчас, бросая в сторону Мишкиного шкафчика встревоженные взгляды и удивляясь, почему товарищ ещё не на работе, быстро переоделся.
Странно…
Начал волноваться, когда Михаил, не поднимая глаз, пропылил мимо, проковылял и даже не поздоровался. Наверное, не отошёл ещё, спал плохо, или не спал вовсе. Лекарств дома не было. Ни снотворного, ни ацетилсалици… самого себя, в общем. И всё из-за глупой мечты накопить денег.
Дмитрий нахмурился, даже в неярком свете загаженных мухами ламп в глаза бросались бледность и синяки под глазами друга. Но жалости не почувствовал, наоборот, неизвестно почему, снова начал злиться. Поднимая волну пыли и мелкого мусора, резко закрыл дверку шкафчика, и, продолжая хранить молчание, лишь выпяченный подбородок выдавал настроение, защёлкнул навесной замок. Раздражаясь всё больше, снова посмотрел на переодевающегося зубрилу:
– Здорово. – С трудом дождался, когда Спирин посмотрит в ответ и махнул товарищу рукой.
– Здорово…
Нервно усмехнулся:
– Не спал?
Медленно натягивая куртку, Михаил кивнул:
– А ты как думаешь? Уснуть не могу… ерунда снится.
– Ясно… – посочувствовал Костров, оглядываясь на других рабочих.
Людей в раздевалке