в густую траву и повернулся, собираясь уйти. И замер: вдалеке прыгал луч фонарика.
– Ладно, проехали… – стал успокаиваться Михаил, и увидел, как напрягся друг. – Ты чего?
Диман предостерегающе поднял руку:
– Заткнись. Доигрались, мать твою, идёт кто-то.
– Сюда?
– Угадай.
– Менты?
Костров поморщился:
– Я знаю? – И быстро оглядел пустырь.
Валить нужно…
Сердце забилось сильнее, под рубашкой стало жарко.
– Что делать? – в голосе Спирина больше не было злости, скорее испуг.
– На склад нужно, спрячемся там. – Диман торопливо двинулся к темнеющему прямоугольнику двери.
Сзади раздался испуганный вздох…
Пробираясь сквозь заросли крапивы и лопухов, Костёр старался не думать о заброшенном доме. Говорили всякое. И чаще о разной нечисти, обитавшей вдоль «края». Разумеется, он в эти россказни не верил, всё-таки взрослый детина, но всё равно при одном взгляде на колодцы окон, куда не мог пробиться мощный луч прожектора, становилось не по себе, не говоря уже о Мишке с его богатым воображением.
Пятно фонарика приблизилось.
– Чёрт, – прошипел Диман, белея зубами. – Шевелись.
Сзади послышалось торопливое шуршание: худенький товарищ вышел из ступора.
Хорошо, теперь главное… Дмитрий остановился в метре от покосившегося крыльца. Замер. Предчувствие беды ледяным ветром перехватило дыхание: спасительная дверь могла оказаться закрытой. Вдоль позвоночника скатились зябкие металлические шарики пота.
Влипли…
С трудом подавив болезненную судорогу, Костёр попытался оценить обстановку. Не получилось – мысли тонули в адреналине. Хотя нет, одна чудом выплыла. Он вдруг на полном серьёзе подумал, что если попытается спрятаться в траве, навсегда испачкает новые джинсы.
Зубы до боли впились в губу.
О чём он думает? А если им до кучи два чёртовых нароста оторвут? Головы их безмозглые! Если пожаловала одна из уличных банд, или охрана?
Джинсы…
Молодой человек одним прыжком преодолел расстояние до двери, руки ухватили приваренную вместо ручки скобу, и со всей силы рванул. НИЧЕГО! Лишь живот закрутило и в панике зашлось сердце. Уже не думая, что выдаст себя шумом, плевать, Костёр с остервенением дёрнул сильнее. Давай же! Ну! Есть… Немного, совсем чуть-чуть, ржавая створка сдвинулась и отошла, открывая узкую щель. Потянуло плесенью, кисловатым запахом истлевшего дерева и какой-то тухлятиной. Но думать некогда… время кончилось. Или он сейчас сдвинет этот сраный, точно язвами покрытый ржавыми наростами лист железа, или кончиться всё остальное.
Навсегда…
Сзади послышалось учащённое дыхание, и Диман вздрогнул, резко развернулся, привыкшие к «груше» кулаки в защитном движении застыли на уровне груди.
– Ты… – выдохнул Костёр, замечая перед собой бледное луноподобное Мишкино лицо. – Ё…
Михаил его испуга не заметил, сам трясся от страха.
– Их много. – Глаза друга, и так большие, теперь казались просто