с тобой, пока ты прячешься от меня весь день, играя на скрипке неизвестно где, запирая свою дверь и притворяясь, что тебя там нет. Я просто чудо чувствительности в сравнении с тобой. Это же ты подобрала ключ и отодвинула кресло, чтобы поспать у меня на полу.
– Я этого не делала, – сказала она. – Я забралась через окно.
Кресло и в самом деле подпирало дверную ручку.
– Зачем? Ты можешь сказать мне хотя бы, для чего ты забралась ко мне ночью?
– Хотела видеть тебя. Но не хотела с тобой говорить, поэтому дождалась, пока ты уснешь. – Она словно объясняла что-то идиоту. – Что в этом такого трудного для понимания?
– Ладно тебе, чокнутая, – сказал я, но в моем голосе послышалось напряжение.
Она говорила беспечно, но ее глаза полнились чем-то, слишком похожим на боль, и я ненавидел себя за то, что был ее причиной. Я причинял ее прямо сейчас, просто стоя там.
– Пойдем поищем твоего дядю. Возможно, он любезничает с садовником или учит соседских белок петь.
Его не было в саду. Его не было в кухне, и в холле, и в комнате, которую все, к моему ужасу, называли биллиардной из-за стола для пула.
Холодный мраморный пол холодил мои ступни, и я быстро шагал за Холмс, которая завернулась в длинный волочащийся халат пыльного цвета.
– Он мог отъехать по делу в Истберн, – предположил я, когда мы подошли к прихожей.
Холмс со вздохом указала на землю под окном.
– Конечно, не мог. Ночью шел дождь, а свежих следов шин нет. Можем спросить моего отца. Выйти из дома можно разными путями, а Леандр, должно быть, спешил. Мы не знаем всего, что он выяснил, пока был здесь. – И она пустилась дальше, на этот раз вверх по лестнице, к кабинету своего отца.
– Всего? Ты подслушивала? – спросил я, стараясь успеть за ней.
– Конечно, подслушивала. Что еще делать в этом несчастном доме?
– Ты не избегала меня? А разнюхивала?
Она подумала.
– Я могла делать и то и другое.
– А, не важно. Продолжай.
– Могу сказать, что Леандр собирал информацию, чтобы поддерживать ту личину, которую он носил в Германии. У каких картелей какие связи, малооплачиваемые художники известны своими подделками на стороне, кто был связным с другими городами, и какими. Особенно пристально он отслеживал двух фальсификаторов – Гретхен, и кого-то по имени Натаниель. – Она нахмурилась. – Хотя, может, это его дружок? Или оба? Вышло бы очаровательно.
– Холмс. Леандр? Исчезновение?
– Да. Ну, я постоянно слышала это имя через отдушину, но без контекста, так что не поняла, кем он приходился моему дяде.
– Через отдушину?
Холмс свернула за угол.
– Вентиляционная отдушина ведет из моего чулана в кабинет моего отца.
Это заставило меня вспомнить ее сверхъестественную скрипку, слышную повсюду – звук, идущий ниоткуда. Должно быть, он поднимался через пыльный воздух, когда Холмс играла в чулане. Я представил ее в гнезде из одежды, на полу, с головой, откинутой к стене, и закрытыми глазами, играющей сонату.
– И все же это не дает