каналах.
– Он ведь не приземлится прямо на наши головы? – спросила какая-то женщина, с опаской глядя на выплывающий из облаков силуэт корабля. На ней, в отличие от остальных, одежда была жемчужно-белого оттенка.
– Не бойтесь. Если уж Светлые сами решили контролировать процесс, – отозвался мужчина рядом с ней, в такого же цвета униформе и знаком Города на груди: двумя пересеченными сферами со сверкающей звездой посередине. Такие могли носить только члены Совета Двенадцати – и сейчас все они в полном составе присутствовали на значимом событии. Амнистия осужденных еще во времена Первой Эпохи. Честно говоря, про них уже успели благополучно забыть. Да и мало кто верил, что столь длительное пребывание в бездне хоть кого-то оставило в живых.
В любом случае, почему именно сейчас?
Кажется, Ниэн произнесла это вслух. Но на это ее собеседник промолчал, наблюдая, как огромный ковчег, словно сошедший со старинной гравюры, медленно садится посреди площади. На самом верху языками пламени горели фигуры Светлых, хранителей Города со времен его основания. Всего четверо. двое с обликом мужчин и две женщины. Это по их требованию изгнанников вернули на родину. И потребовалось немало времени, чтобы каждый из Двенадцати дал свое согласие. Ниэн, к слову, была последней. Она и сейчас без особого энтузиазма наблюдала, как ковчег окутывает защитный купол, как внутрь поднимаются бригады рабочих и докторов.
– Нам тоже с вами следует пройти, – мужчина справа подал ей руку. Защитный кокон удвоился, надежно защищая обоих от любых сюрпризов, поджидающих на борту.
Ниэн пришлось изобразить ответную улыбку. Какая галантность. Впрочем, вполне ожидаемо от атэ просвещения.
Ковчег встретил их леденящим холодом. Даже не взирая на защитную сферу, Ниэн не смогла сдержать дрожь. Подумать только, сейчас они прикоснутся к истории. Истории о восстании на заре времен, когда первые законы только-только вступили в силу. Один из них – право на жизнь, запрещающий казнить жителей города вне зависимости от тяжести преступления. Только он и защитил те несколько сотен восставших, что захотели получить доступ к тайным знаниям.
Глупцы, − невольно усмехнулась про себя Ниэн. Сама она прожила достаточно, чтобы понять: некоторые тайны лучше не раскрывать вовсе. Не каждый способен сохранить рассудок, узнав, на чем в самом деле зиждется их хрупкий невесомый мир.
– Неужели, они все еще живы?
– Боюсь, не всем так повезло, – отозвался один из рабочих, указывая на ближайший саркофаг. Толстое стекло треснуло, отчего вся конструкция очень напоминала расколотое яйцо. Ниэн поспешила прижать к носу платочек. На самом деле, чтобы скрыть отвращение. Запах разложившейся плоти давным-давно успел выветриться за все эти годы.
– Даже пыли не осталось, – покачал кто-то головой, заглядывая внутрь опустевшей ячейки.
Свет ударил по глазам. Влага, все это время поддерживающая в нем жизнь, внезапно испарилась,