стриптиз-шоу и порнотеатров. В половине двенадцатого ночи Сорок вторая улица около Таймс-сквер представляла парад человеческих страстей.
Юный латиноамериканец, подняв руки, заманивал:
– Кокаин! Опиум! Крэк! Прямо здесь!
Неподалеку конкурирующий продавец наркотиков распахнул пальто, чтобы показать прицепленные к подкладке пластиковые мешочки, и вопил:
– Только вдохните – и полетите! Дышите блаженством – почти задарма!
Другие торговцы кричали вслед автомашинам, которые медленно проезжали вдоль Сорок второй. Девушки в топах, джинсах, брючках в обтяжку или кожаных лосинах стояли у двери каждой книжной лавочки и кинотеатрика и соблазняющими знаками предлагали тем, кто за рулем, сбавить скорость. Некоторые уступали, и Сестра Жуть наблюдала, как юные девчонки уносились в ночь с незнакомцами. Шум почти оглушал. А через улицу на тротуаре перед «пип-шоу» сцепились двое молодых черных парней. Зеваки окружили их кольцом, смеялись и подзадоривали на более серьезную драку. Возбуждающий аромат гашиша плавал в воздухе – фимиам убежища от жизни.
– Кнопочные выкидные ножички! – горланил еще один продавец. – Кому ножички!
Сестра Жуть продолжала идти. Ее взгляд устало скользил с одного на другое. Она знала эту улицу, это пристанище демонов. Много раз она приходила сюда проповедовать. Но ее поучения никогда не имели действия, голос тонул в громе музыки и криках торговцев.
Она споткнулась о тело негра, распростертое на мостовой. Глаза его были открыты, из ноздрей натекла лужица крови.
Ослепленная неоновым светом, Сестра Жуть все шла, натыкаясь на людей. Ее отталкивали с бранью. Она увещевала:
– Спасайте свои души! Конец близок! Бог милостив!
Но никто, казалось, не замечал ее. Она вклинилась в месиво тел и внезапно лицом к лицу столкнулась со сгорбленным стариком в испачканной на груди рубахе. Он обругал ее, вцепился в сумку, выхватил несколько вещей и убежал прежде, чем она смогла хорошенько треснуть его.
– Чтоб тебе сгореть в аду, сукин сын! – крикнула она.
Но вдруг ее прошила волна леденящего страха, и она вздрогнула.
На миг ей показалось, что на нее летит товарный поезд. Она не увидела, как ее сшибает, просто почувствовала это. Жесткое костлявое плечо швырнуло ее на проезжую часть с такой легкостью, будто ее тело превратилось в соломинку. И в ту же секунду в мозгу возникла яркая картина: гора растерзанных, обугленных кукол. Нет, не кукол – она осознала это, как только ее бросило на мостовую: у кукол не бывает внутренностей, вылезающих сквозь ребра, не бывает мозгов, вытекающих из ушей, не бывает зубов, которые торчат в застывших гримасах. Сестра Жуть зацепилась ногой за каменный бордюр и упала. Такси вильнуло, чтобы не наехать на нее, водитель кричал и давил на гудок. Женщина оказалась цела, только от падения свело судорогой больной бок. Она с трудом поднялась на ноги, желая узнать, кто же так сильно ударил ее, но никто не обращал на нее никакого внимания.