что, если будут, придет счастье. Увы, так бывает в добрых наивных фильмах, а не в жизни героев Сенчина. Среди его героев много семейных, но все они еще дальше от счастья, чем холостые и незамужние. Даже дети в этом мире обречены: «Жизнь сложилась как сложилась, Татьяне Сергеевне почти пятьдесят, внуку вот-вот четыре. Одна надежда, что у него все хорошо сложится. Слабая надежда, если откровенно признаться…»
Многие герои Сенчина заняты нетворческим физическим трудом. Ухаживают за огородами, сажают картошку, работают продавцами (одна из самых распространенных у него профессий, еще один знак времени), шоферами, милиционерами. Их работа нужная, необходимая, но как будто бесперспективная. Сколько ни старайся – все одно и то же. Вроде бы и стараются люди, надрываются даже, а ничего не меняется в жизни. В прошлом году пропалывали грядки, окучивали картошку, собирали урожай. И в этом году то же самое, и в следующем будет, если только какого-нибудь несчастья не случится. Труд его героев-интеллигентов, если вдуматься, гораздо хуже.
Что толку, если доцент преподает «в пединституте, рассказывая из года в год все одно и то же, а потом на экзаменах слушает сбивчивые пересказы собственных лекций…» Кому эти лекции нужны? Сенчин одним из первых ставит вопрос о бессмысленности высшего образования в современном обществе. В нулевые годы, как и еще прежде, в девяностые, высшее образование стало почти всеобщим. Только что кошки с собаками еще не обзавелись дипломами. Только вот вопрос – зачем? «На улицах Юрий Андреевич то и дело встречает знакомые лица тридцати-, двадцатипятилетних парней и девушек; и каждый раз как поленом по голове, когда узнает он в троллейбусной кондукторше бывшую бойкую девчушку, отлично прочитавшую доклад на тему “Областнические тенденции в литературе Древней Руси”». Жизненно, что уж там говорить.
Бессмысленность существования – одна из главных тем философии прошлого, двадцатого века, не потерявшая актуальности и сейчас. Вот этой бессмысленностью более всего мучаются герои Сенчина. Не только его, конечно. В точности описаний, в узнаваемости социальных типажей Сенчин подобен Эмилю Золя. Но русский Золя не останавливается на этом, превращаясь… в русского Сартра.
Жизнь продавщицы чайной колбасы или сигарет «Ява Золотая» может быть куда более трагична, чем, скажем, жизнь Антуана Рокантена из романа Сартра «Тошнота». Антуан куда более свободен. Он не должен тратить время и силы на опостылевший труд, только чтобы выжить, заработать на жилье и еду. Он может выбирать, что ему делать. Остаться в Бувиле или вернуться в Париж. Писать ли дальше о надоевшем ему маркизе де Рольбоне или начать роман. Трагедия Лены или Ирины глубже, их жизнь воистину беспросветна. Им романа не написать. Большинство героев Сенчина (включая и преподавателей, писателей, художников) не могут обрести счастье в творчестве. Им остается просто жить ради жизни, потому что так уж заведено. Потому что даже бессмысленная жизнь лучше, чем небытие. А в жизнь вечную герои Сенчина не то чтобы