дыма листву местного кустарника.
Соль здесь была в небольшом солончаке, и мы смогли часть мяса ещё и засолить, а часть закоптить солёным. Правда, на вкус мясо несколько горчило, ну да вишен и яблонь здесь не было, а бананы не годились для такого дела. Я не зря сделал упор на заготовку продовольствия и каждый день отправлял своё племя на каторжный труд под палящим солнцем. Это был единственный шанс, чтобы договориться и откупиться продовольствием от старшего вождя.
Правда, я всерьёз полагал, что если мы не покажем зубы, то у нас просто всё отнимут и прикажут наделать ещё, а если не сделаем, то… ну дальше можно было гадать и всё зависело только от фантазии местных вождей. На счёт «зубов» я думал, и на счёт продовольствия тоже. Размышления привели меня к необходимости выкапывания ямы для хранения еды, в виде погреба, и я стал рыть яму подручными средствами.
Вообще, у жителей деревни, кроме примитивных топоров и деревянных мотыг, ничего и не было, а такая роскошь, как, хотя бы, деревянная лопата, не говоря уже о железной, была вообще недостижима.
Так что, копал я обломком своего копья. Хорошо, что земля была сухая и сыпучая, то ли краснозём, то ли песок, я не агроном и пока не понял. И я смог выкопать довольно большую и узкую яму в земле, устроив её по винтовому принципу, делая полочки для складирования продуктов, предварительно смазанных маслом пальмы и завёрнутых в её же листья.
Я долго возился, постоянно переделывая хранилище, понимая, что мясо в нём будет довольно сложно хранить, но двигался всё равно в этом направлении и постоянно напрягал свою голову, что было, несомненно, полезно.
Кстати, я с удивлением стал понимать, что думаю намного быстрее, и мозг подчас подсказывает совершенно не тривиальные решения любой проблемы. На мои неоднозначные решения, удивлявшие даже меня самого, все члены племени только возводили глаза вверх и глубокомысленно изрекали.
– Ваалон (Сумасшедший). А увидев меня, тут же повторяли – Вааня.
Но при этом неукоснительно выполняли все мои команды, а тот, кто не выполнял, приводился мною к берегу реки, на место боя с крокодилом. При этом непременно присутствовала Мапута, с глубокомысленным видом копающаяся в речном песке.
Обычно этого хватало. Но, неожиданно то, что я уничтожил самых крупных крокодилов, и теперь в реку можно было ходить помыться или набрать воды, приняло несколько гротескные формы.
Местные жители, осознав это, стали бегать на берег реки не для того, чтобы помыть свои чумазые рожи или не менее грязное тело. Хотя, чёрное на чёрном всё равно не видно. А для того, чтобы справить свои естественные надобности.
Конечно, интересно, наверное, видеть, как твоя жёлтая жидкость перемешивается с водами не менее жёлтой реки, но зачем смотреть, как твоё дерьмо величаво проплывает мимо тебя, исчезая вдали, и я это категорически отказывался понимать.
Поэтому, застав за этим занятием уже не глупых детей, а вполне взрослых женщин, немедленно объяснил им политику партии, предупредив, что, как