Задняя дверь дома была достаточно широка для того, чтобы пони мог в нее пройти.
Довольно долго Луиза колебалась, пытаясь придумать какой-то достаточно уважительный способ, чтобы доставить тело отца к могиле, но в конце концов нашла веревку, привязала ее к отцовским ногам, и пони потащил тело в сад; голова отца билась о неровную землю.
Когда тело соскользнуло в могилу, Луиза в последний раз оплакала его. Она сняла с пони недоуздок и отпустила животное. Потом спустилась в яму, к отцу, и постаралась как можно лучше уложить его руки и ноги, но они окоченели. Луиза оставила все как есть, вышла в поле, снова набрала охапку цветов и засыпала ими тело. Опустившись у могилы на колени, она на английском запела высоким нежным голосом первый стих псалма «Господь – мой пастырь» – именно так, как учила ее мать. И после этого стала закапывать могилу. Когда она бросила последнюю лопату земли, уже наступила ночь. Луиза с трудом дошла до коттеджа, измученная физически и эмоционально, отупев от изнеможения.
У нее не имелось ни сил, ни желания что-то съесть или даже подняться наверх, в спальню. Она упала перед очагом и почти мгновенно погрузилась в тяжелый сон.
Утром Луиза проснулась от сильной жажды и с такой головной болью, что ей казалось: голова вот-вот лопнет. Когда она попыталась встать, то пошатнулась и ударилась о стену. Ее тошнило и качало, мочевой пузырь болезненно вздулся. Луиза попыталась выйти в сад, чтобы освободить его, но на нее накатила сильнейшая тошнота. Девочка согнулась, ее вырвало на кухонный пол, и тут же она в ужасе уставилась на горячую лужу между собственными ногами.
Луиза, пошатываясь, с трудом добралась до висевших на дальней стене блестящих медных кастрюль ее матери и посмотрела на свое отражение в донышке одной из них. Медленно, неохотно Луиза коснулась шеи и уставилась на ожерелье из красных пятен на своей молочно-белой коже.
Ноги ее подкосились, и она опустилась на каменные плитки пола. Темные тучи отчаяния заклубились в ее голове, перед глазами все расплылось. Потом вдруг Луиза заметила некую искру, еще не угасшую во тьме, – крошечную искру силы и решительности. И Луиза ухватилась за этот маленький источник света, прикрывая его, как прикрывают от ветра огонек лампы. Эта искра помогла ей вернуться из тьмы.
– Мне нужно подумать, – шепнула себе Луиза. – Я должна встать. Я знаю, что произойдет, это будет так же, как с мамой и папой. Я должна подготовиться.
Опираясь на стену, Луиза поднялась на ноги и какое-то время стояла на месте, пошатываясь.
– Мне надо спешить. Я ведь могу почувствовать это в любую минуту. Я должна быть готова.
Она помнила страшную жажду, что мучила ее умирающих родителей.
– Вода! – прошептала Луиза.
Она с трудом добралась с пустым ведром к насосу во дворе. Каждый нажим на длинный рычаг был тяжким испытанием ее сил и храбрости.
– Не все умирают, – упрямо шептала себе Луиза, работая. – Я слышала, как взрослые разговаривали об этом. Они говорили,