запоздалым эхом отозвались в голове у Шефера.
Микала Фриис остановилась на пороге и заглянула в прихожую.
– Что у нас тут? – спросила она.
– Обычная кровавая баня. – Шефер кивнул в сторону трупа и протянул ей пару латексных перчаток. – Ты войдешь?
Она взяла перчатки и улыбнулась.
– Я думала, мы встретимся в «Бистро Богема», – сказала она, имея в виду ресторан, расположенный наискосок от того дома, где они сейчас находились.
– Обед откладывается, – сказал Шефер.
– Да, я уже почти догадалась сама. Ты, видимо, сделаешь все что угодно, чтобы вернуть меня в полицию.
Хотя это была обычная шутка, в ней заключалось несколько больше, чем доля истины, и Шефер криво улыбнулся.
Еще год назад Микала Фриис числилась штатным сотрудником следственного отдела, а теперь по большей части занималась консультированием частных клиентов. Шефер убедил комиссара полиции выделить некоторую сумму на составление психологических портретов, чтобы в особо сложных случаях они могли привлекать ее в качестве консультанта, и использовал любую возможность, чтобы напомнить ей, что ее место – в полиции, а не среди спекулянтов недвижимостью и прочих придурков-финансистов. В своем деле она была лучшей в стране, и Шефер укорял ее, даже почти сердился на нее за то, что она оставила свой пост в полиции.
Он и подумать не мог, что она руководствовалась какими-то иными мотивами, кроме экономических.
– Я как раз собирался припарковаться перед рестораном, когда заметил здесь синие мигалки, – сказал Шефер. Ему тогда бросились в глаза офицер, стоявший на тротуаре перед входом в дом, и женщина, которую тот опрашивал – средних лет, в окровавленной одежде и с выражением застывшего ужаса в глазах.
Микала Фриис заглянула в коридор, вытянув шею.
– Ничего себе, тут сумасшедший дом, скажи?
Шефер кивнул.
– Его зарезали?
– Сейчас невозможно сказать. Пока он там сидит, повреждений не видно, а двигать тело до приезда Опперманна нельзя.
Судмедэксперт уже был в пути, и ему нужно было осмотреть тело, чтобы определить орудие преступления и сузить круг поисков преступника.
Микала Фриис прошла мимо Шефера и заглянула в первую из трех больших гостиных, выстроенных анфиладой. Стены и полы во всей квартире были выкрашены в белый цвет, и за исключением нескольких произведений искусства более авангардного направления, жилище украшали старинная французская мебель, церковные подсвечники, зеркала и декоративные элементы в стиле романтизма. От Копенгагена до Версаля далеко, но дух Людовика XVI жил в своих лучших проявлениях на этих трехстах квадратных метрах на углу улиц Греннинген и Эспланаден.
Микала Фриис тихо присвистнула.
– Old money?[14]
– Собственного изготовления.
Она посмотрела на тело.
– Чем же занимался покойный?
– Это Лестер Уилкинс.
Она удивленно подняла брови и встретилась взглядом с Шефером:
– Джетсеттер