посреди двора и крикнуть: «Томас, а ну выходи!» Мальчик все слышал и прибежал быстрее, чем я ожидал. Он бросился на меня с охотничьим хлыстом, и, когда я повернул голову, металлический кончик вонзился в мою щеку. Я упал на землю, зажав лицо руками, а он начал пинать меня в живот. Пинать с такой силой, какой никогда в нем раньше не было. И все же с моих губ не сорвалось ни стона – я снес все его удары и плевки.
На пороге появилась Рейчел.
– Томас, прекрати!
Я лежал, поджав колени к груди. Одну руку прижимал к лицу, а другой пытался хоть как-то защитить свое тело. Смотреть на Томаса я даже не смел, слышал только его тяжелое прерывистое дыхание. На меня капала кровь из его ран, оставшихся после стычки с отцом. Я замер в ожидании очередного удара, Рейчел тоже, однако Томас развернулся и пошел к сестре. Взял ее за руку своей окровавленной ладонью. Девочка смотрела на него как на незнакомца, словно не понимая, можно ли ему доверять. Она оглянулась напоследок и вместе с братом вышла из коровника.
Охапкой соломы я, как мог, стер с себя его кровь и слюну. Берк зашил мне рану прямо на месте, протыкая лицо иглой без обезболивающего и дезинфекции, и отправил домой на целых два часа раньше. Своеобразная компенсация за то, что меня избили до полусмерти. Шрам остался; хорошо хоть глаза не лишился. Считай, повезло. Мать промыла рану и вычистила из нее всю грязь. Потом, лежа в кровати, я услышал из кухни приглушенные голоса родителей. Они явно говорили обо мне. Тони стоял у изножья кровати, прижимаясь к закрытой двери.
– Вот бы врезать как следует этому маленькому идиоту…
– Не надо, Тони. А как же работа?
– Да плевать на эту работу, Морис. Они не имеют права так с тобой обращаться.
Отец постучался к нам в спальню, и брат отошел в сторону, чтобы впустить его. Вид у папы был изможденный. Он серьезно посмотрел на нас и, остановив взгляд на Тони, сказал:
– Чтоб я больше ничего такого не слышал.
Тони уставился в пол, прекрасно понимая, что, несмотря на все его угрозы и ругательства, ситуация с людьми вроде Доллардов не изменится. Поэтому, как и следовало ожидать, на следующее утро я встал и отправился через поля на работу, пусть и с перевязанной головой.
Несколько месяцев спустя я шел вдоль дома к загону для лошадей и вновь услышал крики старшего Долларда. Скажу честно, сердце просто в пятки ушло. Я старался ступать как можно быстрее и бесшумнее. На этот раз Томас стоял у открытого окна на втором этаже, сжав кулаки за спиной. Он разжал одну руку, и что-то упало на землю прямо передо мной.
– Папа, я ничего не брал! Честное слово! – послышалось хныканье Томаса.
Долго не раздумывая, я поднял вещицу, мерцавшую среди камней, положил в карман и пошел дальше как ни в чем не бывало. Поступил бы я по-другому, если бы знал тогда, что разрушаю не только жизнь Томаса, но и других Доллардов на многие поколения вперед? Сумел бы пройти мимо, не поддавшись соблазну? В тот момент я думал только о мести. Если эта мелкая кража, рассуждал я, обернется Томасу хотя бы малой долей тех мучений, что достались