к ближайшей хатке, чтобы попроситься на ночлег, но в ужасе остановилась у калитки. На заборе висела ее отксерокопированная фотография с подписью: «Особая служба разыскивает опасную преступницу. За информацию гарантируем вознаграждение».
Как же они успели, потерянно подумала Варя. Что же делать теперь? От колодца на них уже подозрительно косилась девица в платке. Варя непроизвольно ссутулилась, сжалась, искривила лицо, чтобы стать непохожей на себя. Девица сделала к ней движение, потом вдруг осеклась, уставившись куда-то вправо.
По тропинке меж заборов медленно приближались двое иррийцев в коричневых формах. Девица бросила ведра у колодца и боязливо юркнула в хату. Варя, обмирая от страха, затаилась в кустах, зажимая Ирочке рот, чтобы ненароком не привлекла внимание. Коричневые прошли мимо, разговаривая на своем языке, но Варя еще долго не решалась шевельнуться.
– Эй! – послышался вдруг громкий шепот. – На, возьми!
Давешняя девка, воровато оглядываясь, протягивала ей авоську. Варя машинально приняла.
– Уходи скорее, – зашептала девица. – Не знаю, почему тебя разыскивают, но у нас в селе народ жадный. За вознаграждение, пусть даже в иррийской валюте, самому черту продадутся. Уходи подальше, поняла?
Они снова заночевали в лесу. Шли, сколько могли, потом Варя села прямо там, где стояла, распаковала авоську. Там была связка сушек, кусок сыра, пластмассовая бутыль с водой, спички и одеяло. Ирочка тотчас же захрустела сушками, да так, за едой, и заснула. Варя аккуратно вынула у нее изо рта недогрызенную сушку, подтащила дочку поближе к себе и завернулась в одеяло. Во сне ей мерещилась дорога, бесконечная дорога под стертыми ногами, а по пятам – погоня… Сон был не лучше яви.
Не успело встать Солнце, а они опять шли в неизвестность. Прошлая, мирная жизнь в холе и довольстве казалась Варе нереальной. Реальность была перед глазами: скользкая грязь, мокрые тяжелые ветки, так норовящие хлестнуть по лицу, сучья и корни, рвущие тапочки и ранящие ноги, злые комары и прочие противные насекомые – она прежде и не знала, что бывает столько назойливых насекомых. Ни косметики, ни ванны, ни даже кофе. Вернется ли это когда-нибудь? Варя не надеялась.
– Стой! – раздался внезапно повелительный голос, и Варя уловила лязг затвора. – Кто такие и куда идете?
В голосе не слышалось иррийского акцента.
– Помогите, люди добрые! – взмолилась Варя.
В опергруппе сопротивления были наслышаны о генерале Затонском. Варю и Ирочку накормили, напоили, дали таблеток от простуды – на всякий случай. Но дальше вышла заминка.
– Остаться с нами вы не можете, – сказал командир, как отрубил. Видно было, что эти слова даются ему трудно. Мужчина средних лет, наверняка жена дома осталась, может, сейчас оказалась в такой же ситуации… Но пересматривать свое решение он не собирался. – Сама видишь, – он неловко кивнул, приглашая посмотреть вокруг, – мы опергруппа, а не армия с обозом. Спим на голой земле, готовим на костре, пленных не берем. Мы не можем таскать при себе женщину с дитем.