дружный вздох.
В стрельчатом проеме дверей стоял я – моя грудь часто вздымалась, взгляд был безумным. В руках я держал стеклянную шкатулку, запачканную кровью.
Поняла ли королева тогда, что она наделала? Или все еще воображала, что она в безопасности?
С трудом переставляя непослушные ноги, я подошел к трону. Придворные расступались передо мной, многие в ужасе вскрикивали, ведь мое платье пропиталось кровью. Стражники, схватившись за рукояти мечей, ринулись ко мне, но королева подняла трепещущую руку, и они остановились.
В нескольких шагах от трона я пал на колени.
– Принцесса мертва! – воскликнул я.
В зале пронзительно закричали. Многие придворные побелели как полотно и поспешили опуститься на стулья. Кто-то потерял сознание. Молодой принц Хаакон словно окаменел от потрясения.
В мгновение ока фельдмаршал оказался рядом со мной, выхватил меч и прижал его острие к моей груди.
– Ты ответишь за это, мерзавец! – взревел он.
И я ответил. Рассказал им историю. Двору, не королеве. Она и так знала ее наизусть, от слова до слова, ведь она сама поведала ее мне той ночью, когда призвала меня в свои покои.
– На нас напали волки, целая стая, – начал я. – Я бился с ними, как мог, но их было слишком много. Один из них перегрыз принцессе горло, а другие… растерзали тело…
Тут мой голос прервался. Мои безумные глаза встретились с глазами королевы. Я протянул ей шкатулку, которую держал в руках.
Королева уставилась на нее, вернее, на то, что лежало внутри. Вспоминала ли она, как я рыдал, когда она дала ее мне накануне? Как молил избавить меня от этого поручения? Она ответила мне тогда, что у нее нет выбора. А значит, у меня тоже.
– Нескольких зверей я убил, остальных прогнал в лес, – лгал я. – И так спас сердце принцессы.
Я медленно наклонился и осторожно – острие фельдмаршальского меча все еще упиралось мне в грудь – опустил шкатулку на пол.
– Простите меня, – прошептал я королеве. Принцессе. Себе. А потом, не дав никому опомниться, схватился обеими руками за меч и вогнал его себе в сердце.
Фельдмаршал вскрикнул. Выругался. Вырвал клинок, но было уже поздно. Я рухнул на мраморный пол. Вокруг разлилась кровь.
К королеве бросились фрейлины. Она была бледна как смерть. Дама Беатриса хотела помочь ей выйти из зала, но королева оттолкнула ее, сама поднялась с трона, спустилась по ступенькам и подошла к тому месту, где лежал я. Наклонившись, она взяла с пола стеклянную шкатулку и только тогда удалилась в свои покои.
Выгнав всех – фрейлин, горничных, охрану, – она захлопнула дверь. По дворцу эхом прокатился грохот.
Зловещий. Окончательный. Последний.
Как будто закрылась не комната, а могила.
Глава 17
«Ну и сон, – зевая, думала Софи. – Огромные пауки и крохотные люди. Вороны, пружины…
…Лица».
Два лица. Бледные, не совсем человеческие, обрамленные черными волосами. Стоило вспомнить о них, как по спине побежали мурашки. Подтянув одеяло, она укуталась до самого подбородка.
«Кто