нелишней. И впервые за последнюю неделю у него возникли сомнения в полной приятности предстоящего круиза.
Мильштейн вернулся, закурил сигаретку. Он, казалось, никуда не торопился.
– А там и в самом деле взрывчатка? – спросил Береславский.
– Не думаю, – ответил Семен. – Там либо действительно документы, либо наркота какая-нибудь. Не станут из-за одного человека взрывать самолет. Слишком нецелесообразно.
Потом они попрощались, Береславский с Агуреевым пошли в накопитель, а Мильштейн – к выходу в город.
Полет прошел абсолютно нормально, но Ефим вышел из самолета – точнее, выполз, и то с помощью Агуреева – как после катастрофы. Причина – злополучный конверт. Береславский не вполне поверил Мильштейну и боялся, что злоумышленники могли продублировать свою посылку. А когда летишь в самолете и ждешь взрыва, лучший способ отвлечься – это много-много выпивки. У Агуреева, уже начавшего отдыхать, ее было так много, что даже отход теплохода Ефиму Аркадьевичу пришлось провести в каюте. В двухместной – одному.
А Семен Евсеевич Мильштейн вернулся домой не скоро. Он не гонялся лично за неведомым шатеном 28 лет со шрамом на щеке. Не было нужды, коли помощников достаточно: и в форме, и в цивильном.
Шатена доставили на заброшенную дачу в орехово-зуевском районе поздним вечером, почти ночью. Сначала он сильно гонорился, ошибочно считая, что на пикете ДПС его повязали менты. Потом, по вежливому обращению поняв, что это не так, приуныл. Но не слишком: пакет, мол, попросили передать за пятьсот рублей вознаграждения. Что в этом преступного? Для него, небогатого человека, и пятьсот рублей деньги.
А потом его уже грубо кинули в подвал, и туда спустился маленький сутулый человечек с очень грустными глазами. В его правой руке зачем-то была большая пила-ножовка.
– Мне больше нечего сказать, – попытался держаться своей линии задержанный.
– Сейчас посмотрим, молодой человек, – улыбнулся Мильштейн. – У меня даже «духи» афганские на русском начинали разговаривать.
В подвале были только они двое, и хоть со связанными руками, но мускулистый задержанный мог бы попытаться сопротивляться. Однако не попытался. Дал привязать себя к мощному столбу, только смотрел затравленными глазами. Пружина была сломана.
Семен Евсеевич не удивился: он знал цену своей улыбке и давно перестал считать могилы на собственноручно обустроенном кладбище.
Слив был полный, но информации оказалось не много. В пакете – пластит. Исполнители – интернациональная банда, костяк которой действительно с Северного Кавказа. Никакой политики. Их просто наняли. За деньги. Какие? Действительно не знает. Но очень большие, раз ставкой стал пассажирский самолет.
Через два часа Семен, задумавшись, сидел на заднем сиденье темно-синего «вольво». А бренные останки того, что еще совсем недавно было Асхатом Костоевым, Муса с Алехой торопливо закапывали в теплом августовском лесу.
Был террорист, и нет террориста.