Генри Лайон Олди

Маг в законе. Том 1


Скачать книгу

Мы с ним давно друг дружку любим, то я его в зыбуны заведу да покину, то он меня! А третьего месяца докопался, гадюка, что лишнего лося я взял, обещал донести да штраф стянуть.

      – Эх, Тимошка, зря ты с начальством грызешься! Ин власть, не тебе, сыромясому, чета…

      – Помолчь, махоря! Начальство-кончальство… уловлю сам-на-сам близ речки, как крест свят, в пороги с камнем брошу! А что? Мне все едино: объездчик, лесничий! Ежели душа требует, не прощу!

      – Хвалился тетеря сову схарчить… Слышь, Вералец, подкинь-ка смолья в каменку, да щепы не жалей!

      – Дымно, батя…

      – Што дымно, то пусто, а што зябко, то гнусно! Уразумел?

      – Уразумел, батя…

      Двоих новоприбывших вроде бы и не заметили.

      Вроде бы.

      Вошли, кивнув обществу, скинули армячишки на замызганный пол, сели ближе к огню. Ин ладно, пущай их сидят. Потеснимся; на нары не лезут, и то славно. С понятием людишки. Даже головы, обритые по-каторжному, вопросов не вызвали.

      Пока.

      Успеется, ночь длинная.

      Пусть спасибо скажут, что собак отозвали, дали порог перешагнуть.

      – Дык гляди, Тимошка: пока ты объездчика в пороги с камнем, он тебя из ельника пулей… Замириться бы вам, што ли?

      – Ты, махоря, гри, да думай! Мне?! Замириться? С гадюкой сей?!

      – Не беленись, Тимофей, худой мир лучше доброй ссоры!

      Было видно не вглядываясь, слышно не вслушиваясь: лихой Тимошка из тех, кто лишь на людях горласт. Мелкий, худосочный, лицо клювасто по-петушиному, под левым глазом синяя жилка вовсю бьется. Охотник важно надувался, отчего становился похожим на детскую забавку, красный леденчик на палочке; взвизгивал снегом под лыжей, норовя доказать свой гонор, заставить всех увериться – он, Тимофей-лосятник, грозен да непреклонен, поперек дороги и не думай!

      Получалось плохо.

      Общество подначивало да хмыкало в рукава.

      Наконец Тимошка понял, что его разыгрывают, и обиженно умолк.

      – Эй, беглый! – Тот лосятник, что предлагал Тимошке замириться с объездчиком, перевел мутный взгляд на молчаливого Друца. – Што ж ты по февральскому сузему бежать вздумал? Да еще без припасу: ни харчей, ни ружьишка, одну бабу за собой тянешь? Женка али так, баловство?

      Ты молча слушала, как Пиковый Валет потягивается, прежде чем ответить, как хрустит у него даже не спина – все тело хрустит, будто у отжившей свое елки-сухостойки.

      Сочувствия не было.

      Сама такая.

      – Не беглый я, дядя. Ссыльный, на поселении. Обоих в Кус-Крендель определили; сейчас вот к уряднику ходили, отметиться…

      Женка ты ему, не женка – об этом Друц благоразумно умолчал.

      – Шавит, махоря, – уверенно определил с верхних нар Тимошка, не способный долго молчать-обижаться. – По роже варнацкой вижу: шавит и не подавится. Как есть беглый. Братцы, вяжи обоих, за поимку денег дадут!

      Предложение Тимошки было встречено общим равнодушием. Да и сам-то он отнюдь не спешил лезть вниз вязать «беглых».

      Так сказал, для разговору.

      Мутноглазый лосятник (по всему видать,