жизнью и смотрела на последние лучи солнца сквозь толщу воды.
– Бульк!
Перевожу взгляд и вижу оранжевый спасательный круг.
В вашей жизни происходило что-то необъяснимое?
Вот в тот день со мной это произошло. Меня словно толкнули кверху, чтобы я схватилась за этот несчастный круг. Мол, рано тебе умирать, ты еще не все сделала в этой жизни. Ведь каждому из нас дан свой срок на этой земле.
Как я оказалась на суше – не помню. Стас помнит, как кинул мне круг, но в воду он не полез, так как не умел плавать и сам мог утонуть. Кто вытащил меня из воды – не помнит никто.
Дальше помню момент, где я лежу на пирсе, отхаркиваю из легких воду и жадно глотаю воздух, выбившись из сил. Подняв взгляд, я вижу, как Анна, бросая пакеты с продуктами, бежит в мою сторону.
Думаете, она меня обнимала и радовалась, что я спасена? Если бы.
Она кричала и, забежав на яхту, вырвала металлические шланги из-под раковины и стала меня ими избивать.
– Мелкая тварь, ты могла сдохнуть. У меня из-за тебя могли быть проблемы, – со свистом орала она во все горло, избивая меня шлагами.
Я закрывала лицо руками и истошно кричала:
– Мам, прости, мам, не надо. Пожалуйста, прости меня.
Я просила прощение за свое существование, за то, что чуть не погибла из-за ее ошибки. Везде была виновата я. Она меня не слышала, ее разум был затуманен гневом. Она продолжала меня бить, удар за ударом и, когда у нее закончились силы, она брякнула:
– Марш в каюту, без ужина сегодня. Паскуда.
Брат помог мне дойди до кровати. Я переоделась и легла под одеяло. Меня трясло от боли и обиды. Слезы тихо капали из глаз, нос предательски отек, и я начала безмолвно шмыгать. Любой шорох с моей стороны мог мне обернуться очередной взбучкой или оскорблением в мой адрес. Ссадины по всему телу опухли и любое движение причиняло боль.
– Лучше бы я утонула. За что мне это все?
К вечеру мой брат лег на соседнюю койку, и мы стали слушать, как за стенкой громко стонет Анна с Пашей. Тогда я не понимала, плохо это или хорошо, но сейчас я понимаю, какой же потаскухой она была. Не стесняясь собственных детей, изменяла при них своему законному мужу. Какой пример она подавала? Благо для нас с братом этот поступок стал анти-примером.
Почему я не рассказала все Андрею? Наверное, потому что боялась, что он меня изобьет и сделает во всем виноватой.
Брат хоть и был любимым ребенком у Анны, но пару раз ему не хило доставалось от рук собственной матери. Мне было лет шесть, когда глубокой ночью я проснулась от того, что мои руки в изогнутом положении на уровне плечей, а ладони вывернуты наружу. Аня смотрела на меня бешеным взглядом, крепко держала мои кисти и приговаривала:
– Забери мою силу! – нечеловеческим голосом твердила она.
– Мам, мне страшно, мам, пусти, пожалуйста, – молила я.
В какой-то момент мне даже показалось, что ее глаза светятся в темноте. Испугавшись, я попыталась вырвать руки, но она схватила их крепче.
– Мам, мне страшно, отпусти меня, пожалуйста. – повторяла я.
Она