в детстве была еще той сорокой.
Мне вручили обещанные сережки и, пока я их разглядывала, баба Валя рассматривала меня. Когда я подняла взгляд на нее, то увидела, как слезы тихо катятся по ее морщинкам. Она аккуратно меня обняла и повела в ванную. От нее пахло приятной старостью и стиральным порошком. Баба Валя привела меня в порядок, а к вечеру пришел Андрей и ситуацию с безумием Анны быстро умяли.
Вообще Анна частенько впадала в бешенство. Когда я приходила со школы, она садилась со мной делать уроки и, чаще всего, ничем хорошим это не заканчивалось. Я сидела над учебником литературы и по слогам читала произведение. Если вдруг я запиналась или останавливалась, она била меня по голове разделочной деревянной доской. В какой-то момент доска разбилась о мою голову на пополам, тогда я получила еще за то, что она сломала об мою голову единственную разделочную доску. С другими предметами была такая же ситуация.
– Дважды два? – Крикнула на меня Аня, держа в руках выбивалку для ковров. (Пластиковую такую, с тремя кружками посередине).
– Три, – тихо отвечала я.
Свист в воздухе и резкий удар по моей спине.
– Дважды два? Тварь, отвечай, – яро кричала она.
– Пять, – сквозь слезы ответила я.
Опять удар. И так до тех пор, пока я несколько раз не повторю правильный ответ.
Андрей тоже проявлял свои педагогические способности. Я была в классе третьем, когда он посадил меня с братом на кухне и в тетради написал упражнения на умножение, деление и складывание в скобочках. Для третьего класса те примеры, что писал он, были слишком сложны, но он, видимо, считал по-другому. Я сидела смотрела в тетрадь и не понимала, как решить эти примеры. Слезы предательски капали из моих глаз и размывали чернила в тетради. Стас пытался мне помочь. Так как он был на несколько классов старше меня, ему эти примеры было просто решить. Он написал за меня ответы и, когда Андрей пришел проверять их понял, что решение было написано не мной, начал избивал моего брата за подсказки. Выгнав его с кухни, кинул меня головой в тетрадь сказал:
– Еще раз попытаешься меня обхитрить, я тебя прибью.
Андрей стал писать мне новые задачи.
– Пап, но я не знаю, как их решить, – пропищала я.
– Не мои проблемы, учись, – огрызнулся он.
Так я могла до ночи сидеть и смотреть в тетрадь, не понимая, что мне делать. Писать неправильные ответы – это все равно что подписывать себе смертный приговор. За неправильные ответы я получала сильнее, чем если бы я ничего не написала. Поэтому, когда он приходил и видел нерешенные примеры, он брал меня за шкирку, зажимал между ног, как котенка, чтобы я не сбежала, и бил до тех пор, пока ему не надоест. Побои после его рукоприкладств проходили гораздо дольше, нежели после Анны. С психикой, видимо, у него было не все в порядке.
С моим братом он обходился еще жестче, чем со мной. Я была еще грудничком, когда бабушка перевезла нас с Украины к себе в Московскую квартиру. Анна спала пьяная в комнате, бабушка мылась, я лежала в кроватке. Стас