парни на платформе его тоже не видят. Я слышал мужские голоса и громкий смех. Мне сразу вспомнились не слишком трезвые охотники, прилетавшие на Гиперион пострелять уток, и те олухи, с которыми я служил в силах самообороны.
– Почти на месте, – проговорил я в микрофон.
– Ясно, – прошептала мне в ухо Энея. Мы договорились, что она будет отвечать односложно и сама меня вызывать не станет – если на плоту ничего не случится.
Я разглядел под главной палубой паутину брусьев, балок и трапов. В отличие от залитых светом лестниц и площадок на северной и западной сторонах восточный фасад оставался темным. Должно быть, там располагались служебные уровни. Я выбрал самый темный закуток, посадил ковер, скатал его в рулон и засунул в пространство между двумя балками, а тянувшуюся от ковра веревку перерезал ножом. Внезапно у меня возникло предчувствие, что сегодня я обязательно кого-то зарежу. Бр-р! Ну и фантазия у вас, молодой человек! Если не считать инцидента с месье Херригом, я никогда никого не убивал лицом к лицу и, Бог даст, никогда не убью.
Ступеньки лестницы поскрипывали под ногами, но вряд ли этот скрип был слышен за плеском волн и доносившимся сверху хохотом. Я поднялся на два пролета, отыскал трап, взобравшись по которому, уткнулся в люк и осторожно приподнял крышку, в глубине души ожидая увидеть у себя перед носом дуло винтовки.
Люк находился на посадочной площадке, над которой возвышалась радарная башенка. В двух метрах над собой я различил антенну, черным клином рассекавшую при каждом обороте Млечный Путь.
Я выбрался из люка и направился к башне, кое-как подавив желание ступать на цыпочках. Рядом с башней стояли два скиммера, на той площадке, что располагалась уровнем ниже, размещались орнитоптеры, корпуса которых поблескивали в свете звезд. У меня по спине побежали мурашки, я никак не мог отделаться от ощущения, что за мной следят. Я пришлепнул пластиковую взрывчатку к брюху ближайшего скиммера, установил детонатор – чтобы он сработал, следовало послать радиосигнал, – затем спустился на вторую площадку и проделал там то же самое. Как ни странно, никто не окликнул юного героя Рауля Эндимиона. Я постарался принять небрежный вид, поднялся на верхнюю площадку, подкрался к башенке и рискнул выглянуть из-за угла.
Очередная лесенка. Окна ярко освещены, многие распахнуты настежь. Слышится смех и звон кружек, кто-то пытается петь.
Я сделал глубокий вдох и вышел на палубу, пригибаясь как можно ниже, чтобы меня не заметили из окон. Сердце бешено колотилось. Если кто-нибудь выйдет из двери, он отрежет мне путь к ковру-самолету. Я прикоснулся к рукояти пистолета, что висел в кобуре на поясе, и постарался приободриться. До чего же было бы здорово снова очутиться на плоту! Так, взрывчатку я установил… Что еще? Нет, это не простое любопытство: если на платформе хозяйничают вовсе не вояки Ордена, с какой стати ее взрывать, правильно? Повстанцы, с которыми я сражался на Когте, бомбили все подряд – деревни и казармы сил самообороны,