все стихло и последний солдат упал замертво, голем перестал существовать. Составлявшие его трупы рассыпались по земле.
Мертвые милиционеры носили камуфляж, украсив его отрезанными ушами, вырванными зубами и какими-то нашивками, обозначавшими, сколько убитых на счету их носителя. Все до единого были в масках.
Двое выжили. Один, контуженный свистом, бредил, мечась в сверхъестественной лихорадке, которой наградил его волшебный свисток; другому пуля из мушкетона Помроя раздробила кисти рук, и он визжал, не сводя взгляда с кровавого месива на месте пальцев.
Дрогон обшаривал трупы. Главные силы – те, что у хелоны, – скоро опомнятся и пошлют разведчиков узнать, что произошло с их карательным отрядом.
Иуда устал. Сооруженный им голем – такой большой и так быстро возникший – отобрал у него много сил. Он обыскал убитую капитаншу-чародейку, чьего раздвижного голема он с такой легкостью дезактивировал. Ее снаряжение – батареи, сосуды с химикатами и колдовской камень – он забрал себе.
Иуда избегал встречаться с Каттером взглядом. «Стесняется своей выходки», – подумал тот. Иуда, который поднимался на холм, точно некий разгневанный дух, Иуда, который наделил мертвых подобием жизни. Иуда, големист с непревзойденным могуществом и опытом: с тех пор как Война конструктов вынудила богачей расстаться с механическими слугами, он сколотил на своем искусстве целое состояние. Но до этой смертоносной прогулки Иуды с големом Каттер никогда не видел, чтобы его товарищ демонстрировал свою мощь, а тем более упивался ею.
«Голема – против меня?» Ярость вспыхнула в Иуде на удивление быстро, и теперь он пытался стушеваться.
Беглецы следили за ним. Среди них были люди с хелоны – мужчины и женщины с кожей разных цветов, в одеждах удивительного покроя. Были жуки ростом с ребенка, ходившие на задних лапах. Они смотрели радужными глазами, протягивая усики к Каттеру. А мертвые жуки лопались с сухим треском, забрызгивая все вокруг сукровицей.
Среди людей выделялись носившие простую одежду охотников. Они были выше хелонян, их кожа отличалась холодным серым оттенком.
– Виноградари, – догадался Каттер.
– Дважды беженцы, – отозвалась Элси. – Они, наверное, сбежали от милиции на черепаху, а теперь снова вынуждены бежать.
Один из виноградарей заговорил, и путникам с хелонянами долго пришлось перебирать разные языки, прежде чем они обнаружили несколько общих слов. Пока беженцы, поднимая пыль, уходили через кустарник к теплому лесу, Дрогон обыскивал поле боя, а Иуда отдыхал. За их спинами всхлипывали раненые милиционеры.
– Нам пора, – сказала Элси.
Они продолжили путь вместе с последними хелонянами, группой молчаливых людей-насекомых и двумя беженцами-виноделами и вошли в лес. Позади трясся и бушевал в колдовской лихорадке нью-кробюзонский милиционер.
Этот лес совсем не походил на Строевой. Здешние деревья были тверже, их опутывали лианы, ветви гнулись