бы я тебе в морду зарядил, – веско произнес он, – то ты бы на койке отдыхал до самого Челябинска. Нет, парень, никакого рукоприкладства. Просто выставлю тебя из вагона, а там пусть с тобой руководство разбирается.
– Так пиво же, не водка! – упирался Белоусов, хотя уже было видно, что он сдается.
– Я слышал, что пиво. А ты меня слышал? Иди вылей.
Достав из сумки коричневую двухлитровую бутыль, Галкин насупился и направился к выходу.
– Погоди, – остановил его Белоусов.
– Чего? – В глазах парня засветилась надежда.
– Вторую прихвати.
– Ну ты даешь! Какую вторую?
– Ту, что рядом с первой, – невозмутимо сказал Белоусов.
Хмыкнув, Галкин извлек из сумки вторую двухлитровую бутылку пива.
– Как узнал? – поинтересовался он.
– Догадался. – Белоусов пожал плечами: – Такому лосю разве ж двух литров хватит?
Галкин ухмыльнулся, а потом нахмурился.
– Гад ты все-таки, Георгий Николаевич, – сказал он.
– Гад, – согласился Белоусов. – Еще какой. Но исключительно по долгу службы, а не из вредности. Так что ступай, парень, ступай.
Он указал на дверь.
За окнами как раз объявили отправление скорого поезда Москва – Челябинск. Состав дернулся и поплыл вдоль перрона, на котором столпились провожающие.
– Туалет, наверное, еще закрыт, – предположил Галкин, перетаптываясь в коридоре.
Видимо, он еще надеялся на то, что суровый начальник смягчится, но чуда не произошло.
– У нас открыт, – заверил Белоусов. – Полная автономия.
Испустив еще один тягостный вздох, Галкин зашагал в сторону заднего тамбура. Там находился второй пост охранения, за который отвечали двое бойцов группы сопровождения – Валера Беляев и Ваня Юдин. Галкин рассчитывал проскользнуть незамеченным, но Юдин, как назло, торчал в тесном закутке возле туалета, поправляя ремень укороченного автомата Калашникова, болтающегося у него на плече. Из тамбура явственно тянуло сигаретным дымом, его товарищ стоял там и курил.
– Пивка для рывка? – пошутил он, увидев Галкина с двумя внушительными бутылками в руках.
– Прокисло, – сказал Глеб, которому совсем не улыбалось объяснять, что с ним обошлись, как с каким-то салагой.
– Быть того не может, – авторитетно заявил Юдин. – Оно же пастеризованное.
– Говорят тебе, скисло.
Галкин хотел уже протиснуться в туалет, когда его осенила блестящая, как ему показалась, идея.
– Слушай, – сказал он, – а ведь и правда!
– Ты о чем? – насторожился Юдин.
– О пиве. Не могло оно скиснуть. Забирай. С тебя четыре сотни.
– «Мушкетерское»? – Юдин взглянул на этикетку. – Не-а. Оно по восемьдесят.
– Бери за двести пятьдесят, – решил Галкин. – За оба баллона.
– Не-а.
– Что ты заладил, «не» да «не».
– Беляев, – Юдин ткнул пальцем в сторону тамбура. – Заложит.
– А ты тихонечко, – посоветовал Галкин, решивший во что бы то