поместил действие своего романа в Непал, в колонию прокаженных? На месте главного героя я представляла тогда самого Джереми, слегка видоизмененного для приличия, который «проходит через череду невероятных приключений и получает важные жизненные уроки в самом сердце Гималаев», как обычно пишут в аннотациях. Роман, конечно, получится прилизанным, полным черного юмора и каким-то пустым.
Однако, прочитав сама первые две страницы, я поняла, как сильно я ошибалась. Дело было совсем не в языке, простом и понятном, без каких-либо претенциозных литературных фокусов, которые я ожидала там увидеть. Дело было в особом «внутреннем голосе», который помогал мне читать роман в ролях и красках. Рассказчиком в книге выступал не молодой парень, вроде Джереми, а девочка-подросток с очень самобытным и живым языком. В первой главе она забралась на дерево и рассматривала крепко обвивавшие его толстые лианы, с ужасом думая о том, что ее, наверное, никто никогда так крепко не обнимет.
Я на некоторое время прервала чтение, поняла, что все это время не дышала, и выдохнула. Надо признать, что Джереми умеет писать, и, судя по всему, он не такой уж бессердечный. Мне трудно было сопоставить его обычный насмешливый тон в жизни с бесхитростным языком этой книги. Они были мало похожи – более того, здесь этот сбивающий с толку и даже пугающий язык был неотъемлемой частью рассказанной истории. Главная героиня, Сарита, ослепленная страстной любовью к сыну местного доктора, смотрела на него, пока он гулял среди рододендронов[7]. Когда он ушел, она пошла за ним, стараясь ставить свои босые ноги в его следы. Она балансировала на одной ноге и через пару секунд ставила вторую ногу в следующий след.
Я читала весь день, до самого вечера, пока не дочитала этот невероятный роман до конца.
8
Одна из первых вещей, которые я уяснила с самого начала работы в «Ходдер энд Страйк», это то, что ассистенты на третьем этаже делились на две большие группы – редакторы и рекламщики. Редакторы это простые секретари, вроде меня, и более высокие по статусу помощники редактора, такие как Рон. Они были более серьезными и пафосными, чем рекламщики. Они хорошо разбирались как в писателях-постмодернистах, таких как Анджела Картер и Роберт Кувер, а также в классических произведениях Джона Стейнбека и Джейн Остин. Редакторы осознанно выбирали обычную повседневную одежду, чаще черного цвета, и это могли быть как неожиданные находки из комиссионного магазина, так и дорогостоящие вещи, подаренные родителями, которые нередко спонсировали своих детей, избравших эту низкооплачиваемую профессию.
А еще были юные симпатичные рекламщицы, мужчин в их отделе почти не было. Такие девушки надевали вельветовые обручи, чтобы убирать назад блестящие светлые волосы и открывать свое чистое красивое лицо. Они начинали день бойко и заканчивали его так же активно, очевидно, не без помощи кофейного допинга, и в целом получали искреннее удовольствие от своей роли чирлидеров, только в издательском деле. В отличие от более замкнутых