стараясь осмыслить то, что сейчас сказал Огден.
Что такое планетарная система? Это некая материальная точка, это звезда-даритель, это планеты, три или четыре из которых могут нести жизнь, это – цикл, потому что, например, на одной и той же планете цивилизаций может быть несколько сотен. Или тысяч. Идущих друг за другом, последовательно, непрерывно.
«Я понял, чего он боится, – вдруг сообразил Фэб. – И – нет. Они не погибают, как считает Огден. Они… уходят дальше. Выходят из ловушки нашего материального существования и идут дальше, отправляются куда-то еще. Но ему этого не объяснить. Так вот что имел в виду Ит тогда, после того как решил эту задачу. «Они хотят уничтожить Русский Сонм». Правильно, конечно, они хотят его уничтожить – ведь у них между пальцев просачиваются те, кого они, казалось бы, крепко держали в руках. Выходят – и идут дальше, своей дорогой. Без возврата сюда».
– И что вас смущает, Огден? – спросил Фэб, с минуту помолчав. – Только то, что это не вписывается в вашу модель?
– Мы хотим сохранить мировой порядок, – глаза Огдена нехорошо сузились. – Мы хотим, чтобы соблюдались законы…
– И для этого вы их в таком количестве нарушаете? – ехидно поинтересовался Фэб.
– Я ничего не нарушал.
– Да ну. Нарушали, и не раз. Но мы поговорим про это позже. А сейчас… что от меня требуется?
– Работать в порталах. Как – мы объясним.
– Ладно, – Фэб покладисто покивал. – Тогда снимайте «химию».
«Химия» – это была гарантия того, что Фэб не удерет при первой же возможности. В кровь вводился состав, который оставался нейтральным только в пределах определенной зоны – там, где работал портативный «охранник». Портативный – это было слабо сказано. «Охранник» представлял собой объект размером с маковое зерно и неизвестно где находящийся. Слабенькое излучение, которое он давал, держало состав нейтральным, но если Фэб выйдет за пределы действия «охранника», он умрет в долю секунды: сначала мгновенно разрушатся все эритроциты, а потом расплавятся клетки мозга.
– Снимем завтра, – пообещал Огден. – Я вас хоть в чем-то убедил, Фэб?
– Нет, конечно. – Фэб встал. – Разве что в одном.
– И в чем же?
– Вы неизлечимы. Но исцелиться я вам не предлагаю – потому что вы, разумеется, откажетесь. До завтра, Огден. Всего хорошего.
Утром на реке было холодно. Катер Официальной шел сейчас по Пахре, шлюзы прошли еще в шесть утра, ждали долго, почти час – вместе с ними шлюзовалась здоровенная баржа, непонятно чем груженная. Все порядком озябли: и официалы-охранники, и Джессика с Бертой. Один лишь Фэб, кажется, не испытывал от холода ни малейшего дискомфорта. Наоборот, он с большим любопытством осматривался, ему сейчас было интересно всё.
Утренняя река была красива – робкой, пробуждающейся красотой ранней весны. Светлое, словно бы вылинявшее небо, неподвижные в безветрии деревья, пустые пока что поля… И свежий, как родниковая вода, воздух – в городе он был иным, не таким. Фэб задумался. А ведь верно. Сейчас он понял – да, верно. То, что все они