немного, держи вот.
Он протянул мне тонкий пакетик с синей таблеткой.
– Это что? – спросил я.
– Искра или пламя, как посмотреть и кого слушать. Пробуй сам. – Ответил он, уже уходя.
Я, не раздумывая проглотил таблетку.
В голове все еще крутились те самые мысли обо всем произошедшем возле Библиотеки.
Если вы думаете, что получилось так, как и говорили – после смерти босса остальные должны были разбежаться, – такого не случилось! Если что-то и могло пойти по белому пушному зверьку, то именно это.
У меня кончилась мана, а остальные вражеские демоны просто «озверели». Моей магии хватило на одно единственное световое копье, которым пришлось колоть и даже рубить тварей. Оно было очень тяжелым. Настолько, что уже после третьего удара рука опускалась сама по себе. Как обычно, получил по голове и легкую царапину на боку – спас от смерти Камио. И я ему за это благодарен, хоть он и демон. Но все хорошо, что хорошо заканчивается.
А сейчас я стоял на крыше и ждал. Минут через пять дождался…
Присмотревшись к бокалу, что ярко замерцал, рука сама разжалась, он полетел вниз в пустоту. Я не успел огорчиться утерянному напитку, как накатила волна из чувств и эмоций. Способность сосредотачиваться на чем-то покинула меня, вместо этого подарив возможность быть везде и сразу.
Стекая каплями по летящему в пропасть стеклу и поднимаясь отблесками в окнах мне вспомнилось, как Андрюха резал лимоны.
Ни с того ни с сего, я вспомнил эти лимоны, свежевыжатый сок с водой и корицей, обжигающее прикосновение к нёбу. И прохлада моей той самой ночи. Ага, на выпускном.
Это был набросок воспоминаний, соединенный рукой пьяного художника в коллаж. На последних проблесках сознания, я разворачиваюсь, прижимаюсь к стене, от которой не могу оторвать глаз. Желтыми отблесками отражается угол стены, по которой ползет хамелеон, сменяясь картинкой лайма, по которому чья-то рука бьет молотком, брызги разлетаются во все стороны, оставляя пятна на Солнце. Почему на Солнце?
Меня словно переворачивает вверх ногами, смотрю на свои руки, такие маленькие, будто я снова ребенок. Ребенок, что держит в руках валик, в сделанной из бумаги пилотке, в рваных шортах и в майке, цвета краски. А теперь я смотрю на него со стороны: он перекрашивает забор. Яркий, выедающий кислотностью зеленый цвет ровными волнами ролика меняется, превращаясь в теплый бледно-желтый. С забора стекают капли, впитываясь в землю, проникая под корни деревьев и на выходе… они начинают преобразовываться, пробиваясь через чернозем тонкими побегами лимонных деревьев.
Пейзаж меркнет, чтобы снова вспыхнуть яркой вспышкой. Нахожу у себя в кармане позаимствованный раковый солдатик из пачки Самаеля. Вообще-то он сам дал, увидев, как я смотрю на него курящего. Слегка помялась в кармане, но это не смутило меня, как и антрацитовый цвет, при поджигании дрожащими руками переходящий в мягкий серый, уплывающий волнами сизого дыма вверх.
Ощущение, будто давно не курил, и первые затяжки вскружили голову. Да так, что пришлось схватиться за перила.
Мой взгляд