пискнул он.
– Да. Как можно крупнее.
– Да вы умом тронулись, не иначе.
– И помалкивай, – добавил Шельма.
Он водрузил иконограф на стол и сел рядом. Из ящика донесся шорох кистей. Наконец завращалась ручка, и из щели выползла чуть влажная картинка.
Шельма посмотрел на нее. Потом постучал по ящику. Открылась дверца.
– Да?
– Надо крупнее. На весь лист. Вообще, знаешь, – Шельма, прищурившись, пригляделся к картинке, – нарисуй только зрачок. Самую серединку.
– На весь лист? А вы знаете толк в извращениях.
Шельма подвинул ящик поближе к трупу. Заскрипели шестеренки – это бес выдвигал линзы, – а потом снова деловито зашуршали кисти.
Через несколько секунд на свет вылезла новая картинка. На ней был изображен большой черный круг… вернее, почти черный.
Шельма присмотрелся. На картинке угадывался намек, всего лишь намек…
Он снова забарабанил по ящику.
– Какую дичь придумали на этот раз? – осведомился бес.
– Фрагмент по центру. Как можно крупнее.
Линзы еще сильнее выдвинулись вперед.
Шельма в нетерпении ждал. Было слышно, как в соседней комнате неспешно расхаживает Детрит.
Щель выплюнула третью бумажку, и в иконографе открылась дверца.
– Все, – сказал бес. – У меня кончилась черная краска.
Картина действительно была сплошь черная… за одним крошечным исключением.
Дверь на лестницу распахнулась, и вошел констебль Посети – вернее, его внесла в комнатушку небольшая толпа. Шельма с виноватым видом сунул бумажку в карман.
– Это возмутительно! – сказал маленький человечек с длинной черной бородой. – Впустите нас немедленно! Кто вы такой, молодой человек?
– Шель… Капрал Задранец, – ответил Шельма. – Смотрите, вот мой значок…
– Капрал, значит? – сказал бородач. – Ну а я Венгел Рэдли, не последний человек в нашей округе, и я требую, чтобы вы сейчас же выдали нам бедного отца Трубчека!
– Мы, э-э-э, мы пытаемся понять, кто его убил… – начал Шельма.
Позади него послышалось движение, и все, кто стоял впереди, неожиданно переменились в лице. Шельма обернулся и увидел в дверях комнаты Детрита.
– Тута все в порядке? – спросил тролль.
Перемены в статусе Городской Стражи позволили Детриту заказать себе настоящие доспехи вместо куска слоновьей брони. Оружейник попытался выбить на его нагруднике стилизованную мускулатуру, обычную для доспехов сержанта. Детрит был уверен, что половину мускулов он пропустил.
– Что-то не так? – спросил он.
Толпа попятилась.
– Нет-нет, все в порядке, – сказал Рэдли. – Вы просто, э-э-э, так неожиданно нарисовались…
– Все верно, – подтвердил Детрит. – Рисовать я люблю. Кого хочешь разрисую. Так что тута у вас за шум?
– У нас все тихо, офицер.
– Вот те на, – задумчиво сказал Детрит. – Я всегда иду на шум, а когда прихожу, мне говорят, что все тихо.
Рэдли выпрямился,