они становятся очень сердитыми.
Первым к Ваймсу подскочил господин Боггис из Гильдии Воров.
– Ваймс, что происходит? – напористо спросил он. Потом встретился с Ваймсом глазами, ослабил напор и поправился: – То есть сэр Сэмюэль.
– Думаю, что лорда Витинари отравили, – сказал Ваймс.
Шепот на заднем плане прекратился. И Боггис осознал, что, раз уж именно он задал этот вопрос, все внимание теперь было привлечено к нему.
– Э-э-э… насмерть? – проговорил он.
Повисла звенящая тишина.
– Пока нет, – сказал Ваймс.
В зале повернулись головы. Все взоры теперь были устремлены на доктора Низза, главу Гильдии Убийц.
Низз кивнул.
– Мне неизвестно ни о каких договоренностях, связанных с лордом Витинари, – сказал он. – К тому же, полагаю, все отлично осведомлены, что за жизнь патриция мы назначили цену в миллион долларов.
– Разве у кого-то есть столько денег? – спросил Ваймс.
– Ну… например, у вас, сэр Сэмюэль, – ответил Низз. Послышались нервные смешки.
– Так или иначе, мы хотим видеть патриция, – сказал Боггис.
– Нет.
– Нет? А почему, позвольте узнать?
– Так решил врач.
– Серьезно? Какой врач?
За спиной у Ваймса сержант Колон закрыл глаза.
– Доктор Джеймс Фолсом, – ответил Ваймс.
Прошло несколько секунд, прежде чем кто-то догадался.
– Что? Неужели вы про… Джимми Пончика? Он же коновал!
– Насколько мне известно, да.
– Но почему именно он?
– Потому что многие из его пациентов выживают, – сказал Ваймс и поднял руки, чтобы утихомирить ропот. – А теперь, господа, я вынужден вас покинуть. Прямо сейчас где-то прячется отравитель. Я хотел бы найти его, прежде чем он станет убийцей.
Он поднялся назад по лестнице, пытаясь не обращать внимания на крики за спиной.
– Вы уверены, что стоило звать Пончика, сэр? – спросил Колон, догоняя его.
– А что, ты ему не доверяешь? – спросил Ваймс.
– Пончику-то? Нет, конечно!
– Вот и правильно. Он не заслуживает доверия, и мы ему не доверяем. Так что все сходится. Но я видел, как он выходил лошадь, про которую все говорили, что ей место на живодерне. Коновалы работают на результат, Фред.
С этим трудно было спорить. Когда человеческий лекарь видит, что его пациент скончался, не выдержав бесконечных банок и кровопусканий, он всегда может сказать: «Что поделать, на все воля божья, тридцать долларов, пожалуйста», – и спокойно уйти. Это потому что люди формально ничего не стоят. А вот хорошая скаковая лошадь может стоить двадцать тысяч долларов. Врач, который позволит ей раньше срока сбежать в великий небесный табун, может вскоре услышать в темном переулке нечто вроде: «Господин Хризопраз очень раздосадован», и краткий остаток его жизни будет полон неприятных сюрпризов.
– Никто не знает, где капитан Моркоу и Ангва, – сказал Колон. – У них выходной. И Шнобби тоже нигде не видно.
– Ну хоть что-то хорошее…
– Дзынь-дзынь,