усмехнулась в темноте. Рано утром ее найдут на балконе, окоченевшую от холода и бормочущую стихи Пушкина. Что там еще?
«Ветер по морю гуляет
И кораблик подгоняет.
Он бежит себе в волнах
На раздутых парусах…»
Надежда поняла, что следует срочно взять себя в руки. И оставить в покое королевича Елисея и царя Салтана. Они ей не помогут, как, впрочем, и Царевна-Лебедь, и все тридцать три богатыря вместе взятые. Надеяться она может только на себя.
Она сосредоточилась и вспомнила, что балкон, как и нижняя терраса, проходит вдоль всей восточной стены дома, и даже немного заворачивает на северную. И все спальни тоже были расположены по восточной стороне, чтобы утреннее солнышко приветливо заглядывало в окна. Надежда Николаевна усмехнулась, вспомнив, как Алиса выговаривала мужу – дескать, не поспать толком, солнце светит, и птицы орут с утра пораньше.
Наде пришло в голову, что можно пройти по балкону и попытаться открыть хоть какую-то дверь, возможно, ей повезет. То есть, конечно, в спальню к хозяевам она ни за что не вломится, но вдруг найдется пустая комната? Нельзя опускать руки.
Надежда подхватила босой ногой свалившийся шлепанец и двинулась по балкону влево. Там, как она помнила, была еще одна гостевая комната. И, разумеется, не только балконная дверь, но даже и форточка были плотно закрыты. Черт бы побрал эту Марианну Васильевну с ее аккуратностью!
Надежда сделала еще несколько шагов. На плитки балкона перед ней падало пятно света. Это была комната, которую в данный момент занимал Олег. Занавески были отдернуты, и форточка открыта. Сам обитатель комнаты сидел на неразобранной кровати в одних брюках и разговаривал по мобильному телефону. Вернее, он не говорил ни слова, а только слушал. И на лице его было при этом какое-то странное выражение, совсем не такое, как обычно. То есть Надежда мало знала этого человека, но видела, что с ним происходит что-то не то. На лице его было самое настоящее отчаяние. Олег беспокойно пошевелился, и Надежда отпрянула от окна. Потом прижалась к стене и осторожно бросила взгляд в комнату. Олег внимательно и сосредоточенно слушал, плотно прижав трубку к уху. Понемногу злость и отчаяние уступили место спокойствию и умиротворению. Олег даже улыбнулся чему-то.
«Что за разговоры во втором часу ночи? – подумала Надежда. – Неужели он слушает какой-нибудь сексуальный канал? А тут я влечу в окно, как ведьма! Вот извращенец несчастный!»
Надежда развернулась и, пригибаясь, как солдат под пулями, отправилась назад. Миновала свою балконную дверь, дальше была комната Петра Афанасьевича. Форточка была приоткрыта, из нее раздавался богатырский храп.
Надежда расстроилась – если бы старик бодрствовал, с ним вполне можно было бы договориться. Он бы не стал орать и смеяться, а просто впустил Надежду без лишних разговоров, а потом проводил в коридор. И болтать об этом досадном происшествии тоже не стал бы – у него самого есть тайна. Но спит Петр Афанасьевич крепко, а еще говорят о какой-то стариковской бессоннице! Его не то что легким стуком в окно, а пушками