замка, где располагались пыточная, сокровищница и еще несколько приватных помещений, можно было только из этого коридорчика, в который выходили потайные двери из кабинета, личных покоев герцога и библиотеки. Кабинет был ярко освещен лучами заходящего солнца, пробивавшегося сквозь высокое стрельчатое окно, забранное свинцовой решеткой с вставленными в переплеты кусочками дорогого стекла. Герцог окинул кабинет цепким взглядом (хотя, казалось бы, чего опасаться в самом сердце собственного замка), удовлетворенно вздернул левый уголок рта и, обойдя большой стол, уселся в массивное кресло с высокой спинкой. Герцог Эгмонтер любил подобные кресла, они очень напоминали трон…
Итак, стоило еще раз хорошенько обдумать, что ему сегодня стало известно нового по тому делу, которое вот уже пять с лишним лет занимало герцога более всего. Этот упрямец, несколько минут назад скончавшийся на пыточном щите, очевидно, умер с мыслью, что он ничего не сказал герцогу. Святая наивность! На пыточном щите невозможно ничего не сказать. Даже если пытуемый всего лишь орет и матерится, он все равно не может не выдать хоть каких-нибудь сведений внимательному и умелому взгляду и уху. Если допрашивающий достаточно опытен, он сумеет выудить информацию из случайных оговорок, проклятий, того, при каком вопросе пытуемый скажет «не знаю», при каком – «не скажу», а при каком просто стиснет зубы. Вот и этот упрямый монах тоже предоставил герцогу обильную пищу для размышлений. Правда, для этого еще нужен умелый и вышколенный палач. Вышколенный в соответствии с ясно поставленными целями и задачами. Тот же барон Грондиг восхитился искусством герцогского палача, но ему и в голову не пришло, что палач сумел постичь это искусство лишь благодаря твердой и умелой направляющей руке герцога. И потому палач самого барона никогда не сможет достичь подобных вершин, ибо сам барон слишком нетерпелив… и находит удовольствие в чужой боли. А герцог не находил в боли никакого удовольствия, боль была всего лишь средством, чтобы добиться поставленной цели. И, видят боги, если бы этой цели легче и проще можно было достигнуть иным способом, он бы непременно это сделал. Но, к сожалению, такого способа нет.
Если ты хочешь получить информацию либо заставить человека сделать что-то, но не уверен в его желании это делать, или хотя бы готовности, то нет ничего лучше боли. Боль – лучший способ управления людьми. Боль и страх… И тот, кто, будучи облачен властью и правом суверена, в силу каких-то убеждений отказывается или не смеет пользоваться столь сильными вожжами, взнуздывающими чернь и направляющими ее в нужную сторону, всего лишь трус и тряпка. Облеченный властью не имеет права выказывать слабость и отказываться от бремени ответственности. В этом герцог был твердо убежден. Правда, иногда встречаются особо упрямые или тупые особи, на которых боль оказывает не столь сильное воздействие, как на остальных, вроде сегодняшнего монаха. Что ж, в этом случае стоит признать свою ошибку и выбросить ее из головы, ведь никто, кроме богов, не