квартира темноватой, неуютной. Обои в спальне были слишком пестрые, картины в гостиной слишком новые, ковры и занавеси очень темные. Все вышло как-то казенно и угрюмо, и не было уголка, где бы хозяин любил находиться. Милее всего ему была кухня, обставленная без претензий стандартной мебелью.
Майя тоже накрыла ему на кухне. На столе, вокруг графинчиков с разными настойками, теснились тарелочки и мисочки с разными закусками. Были тут и соленые, один к одному, рыжики, и копченая мелкая рыбешка, поблескивающая жирной шкуркой, и потрясающие белые грибки в маринаде, и песочные корзиночки с крабами под майонезом, и паштетики, и отварной язычок с хреном. А на плите что-то уютно побулькивало в кастрюльках и сковородках.
– Ты сегодня меня принимаешь по первому разряду, – сказал довольный Игорь Борисович, нетерпеливо усаживаясь за изобильно накрытый стол.
– Хотела посидеть с тобой спокойно, кое-что обсудить. Сама тоже поем и выпью за компанию. А то я все на кофе, скоро язву заработаю. Для себя одной и стараться не хочется.
– Да, невосполнимая утрата, уникальный был человек. Давай помянем!
Сестра и брат выпили по рюмочке замечательной рябиновой настойки, отдали должное закускам. Приступая к деликатным пожарским котлеткам, украшенным подрумяненными сухариками, Игорь Борисович поинтересовался скорее из вежливости, чем из любопытства
– Так что же ты хотела со мной обсудить?
– Я тут вспомнила, что в последний раз ты видел Василия Ивановича чуть ли не накануне его смерти.
– Да-да, буквально за два дня.
– А ты не помнишь, о чем вы тогда говорили?
– О чем говорили? Надо подумать, – Игорь Борисович лихорадочно соображал: нельзя ли извлечь какую-нибудь выгоду из предсмертных слов Василия Ивановича, сказанных ему. Но так, с наскока, в голову ничего не приходило.
– Так сразу и не вспомнишь, – протянул он, – На первый взгляд, вроде бы ничего важного.
– А сейф он при тебе открывал?
– А что? Что-нибудь пропало? Да не темни ты, Майя, ведь не чужие люди. Совсем ты мне, что ли не доверяешь? – Игорь Борисович включил все свое обаяние. Его красивый баритон сделался бархатным. Темные глаза смотрели на сестру с сочувствием и лаской.
– Понимаешь, в сейфе всегда стояла палисандровая шкатулка с фермуаром и серьгами, а теперь ее нет.
– Какой фермуар, какие серьги? Я их не видел никогда.
– Наверное, не видел. Это семейные драгоценности Василия Ивановича. Их он не любил доставать. Мне он их носить не предлагал. Я сама-то видела их пару раз, да и то мельком.. А сейчас вот решила рассмотреть, а шкатулки нет.
– Вещь-то дорогая была?
– Думаю, не дешевая, но точнее сказать не могу.
Майя Борисовна боялась проговориться о стоимости украшений, и так сказала лишнее.
– Но раз ты их видела, можешь описать? Из каких камней, какой величины?
Но Майя Борисовна уже впадала в очередную