место, из которого они потом сами возвращаются домой. А сына Тимура увели далеко, сквозь века, к нему нет простых дорог. Он живёт в Москве, осаждённом тобой городе, только в далёком-далёком будущем, где от имён Хромого Тимура и Едигея осталась лишь пыль воспоминаний.
– И я не могу послать за ним отряд нукеров?
– Нет, – покачала старуха головой.
– Как же мне заполучить мальчишку? Ты говорила, что усадив его на трон в Самарканде, я смогу повелевать всей империей Тимуридов! Или… – Едигей пристально посмотрел на старуху. – Ты можешь открыть этот тайный ход?
– Могу, господин. – Веда поклонилась эмиру.
– Тогда сделай это немедленно!
– Увы, силы мои на исходе, слишком много потрачено, чтобы показать тебе мальчика. Мне нужен отдых.
– Сколько времени ты хочешь? – с раздражением спросил Едигей.
– Не знаю. Я почувствую, когда буду готова. Хотя, – Веда задумалась на мгновение, – неподалёку есть одно место. Надеюсь, его не сожгли москвичи вместе с посадами, и не успели разорить твои воины?
– Что за место?
– Троицкий монастырь. Позволь мне побывать там завтра.
– Знаю я это место, – кивнул Едигей. – Оно в почёте у русских. Слыхал даже, что Кочубей – лучший темник Мамая, был убит в поединке монахом из этого монастыря. Но не верю я в такие сказки. Мужи там живут сухие, тощие, в длинных тёмных одеяниях, морят себя голодом и молитвами. Как один из них мог одолеть могучего татарского воина? Разве что колдовскими чарами. Хочешь к ним съездить, посмотреть на деревянные избы за тыном? Ладно, выделю двух нукеров для сопровождения. А пока велю накормить тебя и определить место для отдыха.
Веда почтительно поклонилась, собрала свою корзину и направилась к выходу, но внезапно остановилась, словно вспомнив о чём-то:
– Есть у меня просьба, господин.
– Какая?
– Награди десятника Котлубея, чтобы не роптали его подчинённые, не добравшиеся до богатств Ростова.
– Что тебе до этого десятника?
– Не мне, господин – тебе. Не пренебрегай людьми. Когда через год князь Бурнак сговорится с твоими недругами, Котлубей сослужит добрую службу. – И старуха выскользнула из шатра, оставив Едигея в раздумьях.
***
Следующим утром один из нукеров усадил старуху впереди себя на коня, и они отправились на северо-восток от Москвы, к Троицкому монастырю. День был чудесный – на чистом голубом небе ярко светило низкое зимнее солнце. Воздух был прозрачен и словно соткан из лучей, пытающихся подарить слабое тепло. Тем страшнее был контраст с землёй, окутанной сажей от пожарищ, вытоптанной тысячами копыт лошадей, залитой почерневшей застывшей кровью. Веда многое повидала на своём веку, но всякий раз вид обгоревших руин приводил её в ужас. Она слышала вой матерей и плач младенцев, видела тени, мечущиеся в дыму пожаров, чувствовала вместе с ними боль отчаяния и горечь