День Запуска.
На поверхности это кажется разумным.
Когда Келенли – часть нас, она возглавляет нас. Это просто естественно, поскольку ее присутствие намного больше нашего. Почему? Что-то в том, как она это делает? Что-то еще. Это… удерживание ноты. Постоянное гулкое горение в срединной точке ее уравновешенных линий, в их эпицентре, чего никто из нас не понимает. Такое же горение в каждом из нас, но наше слабое и прерывистое, периодически вспыхивающее, чтобы снова быстро затихнуть. Ее – горит ровно, ее топливо словно неограниченно.
Чем бы ни было это ровное горение ноты, проводники открыли, что оно прекрасно координируется с пожирающим хаосом оникса. Этот оникс – контрольный кабошон всего Планетарного Движителя, и, хотя есть и другие пути запустить Движитель – более грубые, обходные варианты, включающие подсети или лунный камень, – в День Запуска нам непременно будут нужны точность и контроль оникса. Без этого наши шансы успешно запустить Геоарканию сильно снижаются… но пока ни у кого из нас недостает сил удерживать оникс дольше нескольких минут. Однако мы в священном трепете наблюдаем, как Келенли держит его целый час, затем действительно кажется невозмутимой, когда разъединяется с ним. Когда мы соединяемся с ониксом, он наказывает нас, лишая всего, что мы можем отдать, и оставляя нас в сне отключки много часов и даже дней, – но не ее. Его линии скорее ласкают, чем рвут ее. Ониксу она нравится. Это объяснение иррационально, но оно приходит на ум всем нам, так что мы начинаем так об этом думать. Теперь она должна научить нас стать более приятными ониксу, вместо нее.
Когда мы восстановили баланс и нас выпустили из проволочных кресел, вмещающих наши тела, пока наш мозг задействован, мы спотыкаемся и должны опираться на проводников, чтобы разойтись по нашим индивидуальным помещениям… когда все это сделано, она приходит нас навестить. Каждого лично, чтобы проводники ничего не заподозрили. В наших встречах лицом к лицу мы говорим вслух всякую чушь, а в это время она обращается земноречью ко всем нам одновременно.
Она ощущается острее, чем мы, говорит она, потому, что она опытнее. Потому, что она жила вне комплекса зданий, окружающих местный фрагмент, составляющий весь наш мир после того, как мы были сделаны. Она посетила не только тот узел Сил Анагиста, в котором мы живем; она видела и прикасалась к большему количеству фрагментов, чем наш местный аметист. Она даже была в Нулевой Точке, где покоится лунный камень. Мы в восхищении.
– У меня есть контекст, – говорит она нам – точнее, мне. Она сидит на моей койке. Я распростерт лицом вниз на диване у окна, отвернувшись от нее. – Когда он будет у вас, вы тоже будете такими же острыми.
(Это что-то вроде нашего жаргона, использовать земнотермины, чтобы добавить смысла слышимым словам. На самом деле она просто говорит «я старше», в то время как толика затухания придает оттенок деформации времени. Она метаморфична, будучи трансформированной для того, чтобы выносить невыносимое давление. Чтобы сделать