и жить так, как велит Бог, вот тут-то и начинаются неприятности!
– Все это лишь означает, что вы пригрели здесь себе местечко и не хотели бы ничего менять, – хихикнул я. – Аллилуйя, Слэн! Скоро мы увидим вас в церкви!
Но Черный был прав, несмотря на все свое неистовство. На следующее утро я взял всех шестерых своих героев-солдат для недельного патрулирования равнин, надеясь, что потом из них выйдет хоть часть тонга. А когда мы вернулись, деревня переменилась.
Не физически переменилась, разумеется, нет! Все было вроде бы по-прежнему. Но изменилась здешняя атмосфера. Раньше красномордые, скользящие по извилистым улочкам в своих длинных пылевиках, поворачивались, когда я проходил мимо, или останавливали меня со всякими просьбами и жалобами. Но в тот день, кода я вернулся!.. Да меня словно там и не было! Ни поклона, ни взгляда, ни слова. Я как будто стал невидимкой. И мне это очень не понравилось.
Оставив своих людей в бараках, сразу же направился к лавчонке Слэна. Черный был пьян. Он развалился в большом кресле и, посверкивая налитыми кровью глазами, чистил свой лучевик. В углу сидел маленький Энсон, занимаясь сложением каких-то чисел в потрепанном блокноте.
– Привет, Черный, – усмехнулся я. – Тебя уже сделали дьяконом?
– Гатхой! – неприлично выразился по-сатурниански Слэн и продолжал чистить оружие.
– Доброе утро, сержант, – отозвался Энсон, поднимая взгляд. – Как прошла поездка?
– Пылевые бури, песчаные муравьи и проклятая убийственная жара, – ответил я. – Что здесь случилось? Красномордые кажутся какими-то скованными.
– Скованными? – повторил Энсон. – О, нет, сэр, ничуть! Очень дружелюбные люди! Здесь прекрасное место для торговли. За первые два дня я заработал сто долларов на гальванизации украшений, ножей и всего подобного. Теперь на очереди зеркала – плоские, как блюда, вещички, которые ждут, когда я их посеребрю…
– Зеркала? – Слэн поднялся с кресла и выпятил губы. – Вы говорите, зеркала?
– Ну, да, – кивнул маленький Энсон. – Десятки зеркал, медные с серебряной отражающей поверхностью. Мне принес их первосвященник из храма. Они очень древние и серебро потускнело или местами протерлось. Я думаю, они как-то связаны с верой в Солнце. Они еще такие дети…
Слэн ничего не сказал. Повернувшись, он принялся запирать окна и двери, затем достал из-под стола зачехленное оружие и боеприпасы.
– Ерунда, – покачал я головой. – Однако, с таким лицом, как у некоторых, я бы тоже боялся зеркал.
– Боялся зеркал?! – Слэн развернулся ко мне, ощетинив свою черную бороду. – О, кольца Сатурна! И они посылают таких простодушных щенков, как вы, чтобы держать в узде красномордых! Скоро вы узнаете… – Он резко замолчал, прислушиваясь.
На улице отдавался торжественным эхом глубокий, сильный голос… голос преподобного Иезекии Джонса. Он говорил на ломаном марсианском, какой преподают в земных школах, и с мягкой твердостью повествовал о Законах Божиих.
Я СТРЕМИТЕЛЬНО выглянул на улицу. В нескольких