служебную униформу – якобы шёлковый фрак, с цветастым галстуком-бабочкой. – Прикинь, какие у нашего вождя народов уши. Знаешь, что напоминают? Туруханские пельмени.
– А ты их видел, эти пельмени?
– Откуда? Я в Туруханске срок не мотал. У меня, в отличие от Виссарионыча, судимостей нет.
– Тогда что плетёшь?
– А вот такими я эти пельмени и представляю. Серыми, как из непросеянной муки, и крупными, как сибирские валенки.
– Ты что, травки курнул?
– Не гони! – огрызнулся Серж. – Я от его монологов опупел.
– А, теперь врубаюсь, – ухмыльнулся Вольдемар. – Каждый день сиднем тут сидит. Забавный старикан! Дымит и всё время что-то бормочет. Чего – не разобрать. Вот бы послушать! Прикольно, пожалуй…
– А я, бывает, его речуги на мобильник записываю. От нечего делать. Незаметно так оставлю в сторонке свой айфончик – да и включу на запись. Потом, пока клиент не прёт, как лосось на нерест, прокручиваю. Ухохочешься!
Вован оживился, заблестел глазами.
– Сержик, поделись с другом.
– С тебя пузырь.
– А то.
Они обосновались за столом у раздатки, благо народу на веранде почти уже не было. Серж достал телефон и включил записанное. Сначала послышалось бряканье бутылки о стакан, потом, через паузу, раздался глуховатый ворчливый голос:
– Скажи мнэ, таварыш Ягода, как пагыб наш бывший таварыш Троцкий? Надэюсь, гэроически пагыб?.. За-ру-бы-ли?? Нэ можит быть! А чем, топором? Лэдо-ру-бом??! Странные у тыбя кадры в органах. Очэнь странные. Как зовут исполнитэля? Мэркадэр. Тожи странное имя. Вот шьто, таварыш Ягода. Отправь таварыша Мэркадэра в лагэрь. Уже сыдит, гаваришь? Ну, когда отсыдит, отправь. Ка-а-ак в какой лагэрь? Канэшна, в альпынистский!
Вальдемар фыркнул.
– Нич-ч-чего не понял! Какие-то ужастики, что ли? И с акцентом он переборщил.
– Темнота, – буркнул Серж. – Книг не читаешь, так хоть газету купи.
– Какую? Кругом одна реклама. Весь почтовый ящик этой макулатурой забит.
– Ну, например, «Сексомолку», бывшую «Комсомолку». Солидное издание, с орденами. Или «Московский сексомолец». Это – из самых продвинутых. В газетах про всё есть, даже про историю.
– Дальше крути, – отмахнулся Вован.
Мобильник снова зазвучал знакомым приглушённым голосом:
– Слюшай, Лаврэнтий, ты можишь пасадыть таварыша Ленина? Нэ можишь? Пачэму нэ можишь? Пачэму нэ виполняешь решений полытбюро?! Молчишь, Лаврэнтий? Сэрдца у тыбя нэт – вот пачэму! Вэзде на постамэнтах – стоит таварыш Ленин! Стоит, руку дэржит вперёд к каммунизму. Он же – нэ жылезный, панимаешь? Это таварыш Дзэржинский – жылезный, на то он и жылезный Феликс. Он – можит стоять. Хоть сколько – нэ устанет. А таварыш Ленин?.. Пасады его, Лаврэнтий, последний раз гаварю! Пусть пасидыт. Пусть атдохнёт!..
Вован захохотал.
– Ты погляди, какой у нас Виссарионыч заботливый. Ленина посадить он хочет! Ещё бы где-нибудь в Бутырке во дворе или в «Матросской тишине»!.. Про какого-то Лаврэнтия всё время талдычит. А про других