Виссарионыч почувствовал себя немного настоящим Сталиным, ведь и он – в ночных думах о народе. Пусть не в Кремле, а на тесном, заставленном всяким хламом балконе своей однушки, что на десятом этаже, прямо под худым, протекающим в дожди черепичным чердаком, – но ведь и он тоже, как вождь со стальным именем, не спит и думает о судьбе страны. Ох, тяжела ты, шапка Мономаха, точнее, думка, что под этой воображаемой шапкой! Правда, что теперь за народ, что за страна – без бутылки не разберёшь, а и ту купить-то не на что.
Виссарионычу уже давненько претили эти ряженые вожди – коллеги по несчастью, которые с утра до вечера топтались у Красной площади. Самую горячую туристическую точку столицы ежедневно окормляло с дюжину Лениных и Сталиных. Порой среди них можно было увидеть похожего на лысую хрюшку Хрущёва (с непременным початком кукурузы) и осанистого бровеносца Брежнева (в орденах, и с фронта и с тылу). Бывало, захаживал Ельцин, белобрысый разухабистый верзила с бутылкой водки в руке, выкрикивающий: «Шта, перестроились, бродяги?» или «Вон она, какая загогулина вышла!»; но этот мордатый типус с опухшими глазками популярностью у гостей столицы не пользовался, его сторонились (ещё задохнёшься от перегара!) и фотографироваться с ним не желали. Или же разок-другой мелькнул приторно улыбчивый Горбач с пятнами в виде Африки и острова Мадагаскар на лысом лбу и с пиццой-хат в руках, – однако не успел он бодро провозгласить свою коронку «Процесс пошёл, товарищи!», как на него закричали «Сам бы ты пошёл куда подальше!..» и чуть не побили, – хотя артист-то при чём? Андропов с Черненкой – те вовсе не появлялись: кто же их в лицо помнит? Впоследствии наладился заглядывать сюда молодой вежливый Путин. Надо сказать, его многообещающий слоган насчёт плохих парней, которых надо мочить в сортире, недолго пользовался у туристов успехом: приелось, ведь никого же так и не замочили. Попробовал было Путин взять туриста другим – облачением в кимоно на походном, развёрнутом татами, а затем полётом с переносным моторчиком за кремлёвскими воронами, но и это не прокатило: в цирке – и то интереснее. Надо ли говорить, что эпизодические появления чересчур робкого, похожего на неудачливого белогвардейского офицера, последнего императора Николая, с георгиевским крестом на мундире, или же лохматого неряхи Гришки Распутина, с красной рожей, в залитой вином сутане враспояску, никакого успеха у публики не имели. Всё-таки основоположники советского государства были вне конкуренции, особенно Сталин.
Чуткий Виссарионыч быстро уловил некую легкомысленность, легковесность переодетых вождями скоморохов-дилетантов. Как-то всё уж слишком понарошку у них выходило. Загримироваться под вождя – ещё не значит войти в образ. Нужен характер. Он и себя ловил на том, что сталинской харизмы у него кот наплакал. Потому вскоре и слинял с доходного туристического пятачка. Закрылся дома. Думы думал, читал литературу. Наращивал образ.
Со временем он так глубоко погрузился в сталинскую душу, что понял её тайные токи, смысл стратегии