голос в гостиной, тот же, что рассказывал про преважных господ перед герцогом. Послышался скрип отодвигаемых стульев; кто-то вскочил на ноги.
Неловкая выходила ситуация. Будто они с слугой притаились и шпионили (хотя, по сути, так оно и было). Годарт развернулся во весь свой метр девяносто и твердой поступью вошел в комнату. Бен втиснулся и сообщил, не иначе, как радуясь, что может снять с себя обязанность по сопровождению такого дикого господина:
– Менеер Годарт Фелд.
Пестрое общество во все глаза оценивало его. Хелин и консул были здесь, компанию им составляли чахлый старец с чрезвычайно спесивым выражением лица и, в противовес, средневековый щеголь в краснющем тюрбане. Около Гарса сидел его любимый пес Бруно, с вытянутой меланхоличной мордой и длинной, на удивление ухоженной шерстью.
– Приветствую вас, – произнес ученый, отвешивая всем светский глубокий поклон, – Да ниспошлет Господь всемогущий свою великую благодать на вас и ваши семьи.
Старец одобрительно крякнул.
– Приношу искренние извинения за сие происшествие, – продолжил Годарт, имея ввиду столкновение за дверью.
– Главное, что никто не пострадал, друг мой, – радостно пришел ему на помощь Гарс. Консул в этот день прямо лучился от счастья. Было видно, что человек на своем месте и любит свою работу, что Годарт в глубине души горячо одобрял. Ему нравился Гарс, с его энергией, работоспособностью и надежностью. На него можно было положиться вернее, чем на швейцарские часы.
– Мой друг, позволь представить сих благородных мужей из славного города Маасейка, – сказал консул, указывая в направлении своих собеседников, – это достопочтенные представители от гильдии художников, мастер Хуберт и мастер Иоанн ван Эйки. Именно они ответственны за великолепного льва, ким любовались мы во время днешного шествия, – добавил он, предупреждая реакцию путешественника.
Однако на лице ученого не шевельнулся ни мускул. «Неужели он их не узнал?» – изумилась Хелин. Годарт отпустил комплимент недюжему таланту живописцев, привнесшему столько искры и жизни в скромную фигуру на шарнирах.
Иоанн над чем-то задумался. Вдруг он с улыбкой обратился к путешественнику:
– Приношу извинения за мое неколико неуместное многопытство30, но имеет ли зде место некоторая прогреха? Ваш слуга представил вас аки менеера Фелда, но попреж мы имели честь слышать о вас под фамильным именем ван Асперен. Не почтите мое истязание за дерзнутие, мои намерения чисты – и благоволю я не более чем развеять с вашей милостью свое прискорбное неведение.
Вот это наблюдательность и хватка, поразился Годарт, который, конечно, сразу узнал художника. Хелин и Гарс едва заметно переглянулись. Фамилия ван Асперен казалась Годарту странно знакомой, откуда же он ее слышал? Был такой клавесинист, был такой архитектор, проектировавший купол железнодорожного вокзала Антверпена. Интересно, ну и кто его так охарактеризовал?
– Здесь невиннейшее недоразумение, –