тебя ведь ещё сын вроде бы есть?
– Да, Пётр. Он уже большой, на следующий год в армию, остался на родине, с матерью своей.
– На твоей родине? Это там, где Черешенки?
У Юрки глаза от удивления расширились.
– Ты помнишь?! – воскликнул он.
– Ну конечно, брат, – ответил я ему, и наши потные лбы сомкнулись.
Ещё тогда, на металлическом острове средь бескрайнего чужого моря, я впервые услышал от Юрки это красивое, доброе название. Перед входом в хорошее место обычно раскатывают красную ковровую дорожку. Юркин родной городок как раз таким и был. Провинциальный, маленький, тихий. Хороший. Западную и южную части его облизывает речка. Она не слишком торопливая и совсем не глубокая. Несёт спокойно свою чистую воду – поить Дон. Чтобы попасть в город, нужно эту речку пересечь. Въезд с южной стороны. Именно здесь вместо красной ковровой дорожки «раскатали» давным-давно каменный мост. Красный мост. Именно такое у него название. Говорят, что во время Гражданской войны он то и дело переходил из рук в руки – то к красным, то к белым. Чаще – к красным, поэтому и название такое. Другие говорят, что «обозвали» его Красным значительно раньше, когда ещё и в помине не было «серпа и молота» – вернее, они существовали, но использовались только по их прямому назначению. Тогда язык людей был немного другой – звучнее и образней. Именно за красоту деревянной тогда ещё переправы через речку ласково называли мост Красным. «Как вы лодку назовёте…» И ведь сбылся всё-таки этот мультяшный морской закон – в современности. Мост однажды ремонтировали, меняли бетонные пролёты. Кран, их поднимающий, перевернулся от перегруза. Трёх жизней как не бывало. Красный мост обагрился. В прямом смысле.
Черешенки являлись районом того маленького городка. Три длинные улицы временного жилья для семей дорожных рабочих были воздвигнуты за какие-то полгода. Мимо городка в то время проходила трасса, которая получила статус федеральной и её было решено расширить и капитально отремонтировать. Для осуществления задуманного вдруг потребовался большой человеческий ресурс. Вот тогда из близлежащих деревень и сёл в город потянулись целые семьи на заработки. Дома возводились очень быстро, потому как они были барачного типа и состояли из отдельных больших контейнеров, каждый из которых являлся чьей то квартирой. На каждый дом приходилось пять таких контейнеров. Значит, пять квартир, пять семей. Крыша была общей – двускатная, шиферная. В каждой квартире была выложена из силикатного кирпича печь. Ни водопровода, ни канализации, ни газа утверждённым проектом предусмотрено не было, слова «всё равно же временное» были основным аргументом в пользу этого. Но, как уже не раз мусолили знаменитую фразу о том, что «нет ничего более постоянного, чем временное», и на этот раз она оказалась верна.
– Неужели до сих пор стоят? – спросил я у Юрки (мы снова затеяли тот давний разговор. Кухонное воспоминание о давнишних воспоминаниях).
– Стоят. Ещё как стоят. Только маленьким каким-то мне всё показалось.